ОСЕННИЙ ЛИС

– Ну, ладно, давай, что ли…

Он взял кружку, помедлил в нерешительности, прежде чем выпить горячий, пахнущий банным веником отвар, и откинулся на подушки. Отдал кружку сестре, покосился на Жугу. Помолчал, глядя, как тот надел на руку свой браслет и сдвинул его подальше на запястье. Мелькнул в просвете рукава неровный белый шрам.

– Жуга…

Тот поднял взгляд.

– Что?

Збых сглотнул.

– Как думаешь, у тебя получится?

Жуга помедлил с ответом, отвел взгляд. Закусил губу, посмотрел виновато, словно нашкодивший мальчишка. Кивнул.

– Получится, Збых… – Он улыбнулся. – Обязательно получится.

– И знаешь еще что, Жуга, – сонно пробормотал Збых. – Ты извини меня… ну, за то… что я тогда, в церкви…

Не договорив, он умолк на полуслове. Веки его сомкнулись, дыхание замедлилось – кузнец уснул.

Жуга и Ружена переглянулись.

– Ты правда сможешь это сделать? – спросила она.

Жуга не ответил. Хромая, подошел к столу и опустился на лавку. С силой, до хруста размял пальцы. Покосился на запястье. Темный камень браслета мягко светился в полумраке избы. Ружена вздохнула, поправила брату одеяло и села рядом.

– Ты можешь ИХ разделить? – снова спросила Ружена.

– Могу.

– И Збыху не будет хуже?

Жуга помолчал. Взъерошил волосы пятерней.

– Видишь ли, Руженка… – Он замялся. Девушка терпеливо ждала продолжения. – Слова ведь тоже имеют свою силу. Слово может убить, а может и спасти, это уж – как повернешь… Я владею этим, но Вайда – он… – Жуга наморщил лоб и прищелкнул пальцами, подыскивая нужное слово. – Он рифмач. Он это дело знает совсем с другой стороны, и чем все может обернуться, ума не приложу… – Он посмотрел на спящего кузнеца и вздохнул.

– Они слишком долго были вместе, Ружена. Збых никогда больше не будет прежним.

Девушка некоторое время сидела молча, кусая губы.

– Ты думаешь, он будет чувствовать себя… ущербным?

Жуга поднял взгляд.

– Он не сможет больше сочинять стихи… даже если захочет.

– И только-то? Так ведь он и раньше их не сочинял…

– Но раньше он и не хотел, понимаешь?! – Жуга вскочил, охнул и тут же снова сел. Поскреб пятерней босую пятку, скривился.

– Болит?

Жуга помотал головой:

– Нет.

Ружена вздохнула. Раны на рыжем пареньке заживали на удивление быстро – еще вчера он не мог не то что ходить, но даже стоять, а сегодня из-под черной коросты ожогов уже проглядывали розовые пятна молодой здоровой кожи.

– Всяк на свете должен свое дело знать, – сказала она. – Збых свое знает, а потому – не беспокойся. Делай, что должен, и – будь, что будет.

– Иногда я не могу понять, – задумчиво произнес Жуга, рассеянно теребя подвески на браслете, – что я с собой приношу – добро или зло. Вайда, а теперь вот – Збых. А еще мальчишка этот…

– Зденек?

– Да, Зденек… Когда, кстати, он пропал?

– Прошлой осенью… А откуда ты знаешь?

– Так, – Жуга пожал плечами, – слышал краем уха.

Ружена помолчала.

– Я не знаю, – наконец сказала она. – Наверное, все-таки зла в тебе нет. Другой бы просто бросил их обоих, и ушел себе спокойно… А ты ведь остался.

– Остаться-то остался, а что толку… Ну, ладно. Хватит об этом. – Он вздохнул и взял со стола нож. Тронул пальцем лезвие и протянул его Ружене.

– На, возьми.

Та поспешно отстранилась.

– Это еще зачем?

– Узел на обереге засох – тебе не развязать. Когда я скажу – срежешь ремешок.

– И что с ним потом делать?

Жуга подошел к кровати. Обернулся.

– Сожги. Так будет лучше.

Он перелез через Збыха и улегся рядом. Нащупал на браслете угловатую подвеску с человечком. Посмотрел на Ружену.

– Не боишься?

– Боюсь, – кивнула та. Нож в ее руке дрожал.

– Это хорошо, – кивнул Жуга. – Срезай.

Он подождал, пока нож не рассек кожаную полоску, стиснул зубы и сорвал подвеску.

И – провалился в темноту.

* * *

…все дальше и вперед скользя по тонкой грани между сном и явью, ни туда, ни туда не сворачивая. Ни света, ни темноты, только клубящиеся тени кружатся, сплетаются, растворяясь друг в друге и тут же пропадая. Лица. Руки. Глаза. Скрипы. Шорох. Шум в ушах.

Жуга в этом странном нигде двигался медленно, словно слепой в лабиринте. Тела своего он не чувствовал, лишь браслет почему-то весомо оттягивал левую руку; самой же руки видно не было, лишь краем глаза удавалось углядеть мерцающую во мгле красную искорку: камень.

Жуга остановился и огляделся.

«Вайда!»

Ответа не было.

«Вайда!»

Новая волна шорохов – но и только.

Жуга растерялся. Он не знал, что будет делать, когда попадет сюда. Он даже не знал, куда его занесет. Как можно кого-то найти здесь, где нет ни верха, ни низа, ни середины?

Хотя, если подумать…

Браслет помог ему сюда попасть. Должен же в этом быть хоть какой-то смысл!

«Вайда!»– снова позвал он.

Нет ответа.

Жуга задумался.

У Вайды сейчас нет своего тела. Это Збых, а не Вайда спит в избе, но его звать не стоит – кузнец может только помешать… Что же сводит их воедино?

«Рифмач!»

Эхо метнулось вдоль невидимых стен, разгоняя тени. Жуга шагнул, нащупывая путь невидимой ногой, и снова остановился.

«РИФМАЧ!!!»

Тени сгустились. Теперь в них появилась какая-то форма, возникли границы. Шум перестал быть чем-то неуловимым – еще не слова, но призраки слов. Еще шаг – и впереди замаячила размытая фигура человека.