Осенний полонез. Сборник рассказов. Лирика, драма, ирония, юмор

Вскоре на паперти уездной церкви появился лохматый, с огромной бородой, в равном солдатском мундире, безрукий, одноглазый калека. Он замыкал разнородный строй убогих людей и отличался тем, что, опустив голову перед потёртой фуражкой, неистово, не прерываясь ни на секунду, молился, отбивая глубокие поклоны. В то время как другие, обиженные богом, при появлении прихожан гнусавили на разные лады, соревнуясь в жалостливости: – Подайте Христа ради несчастному калеке! – изувеченный солдат таинственным шёпотом воздавал хвалу Господу. На верующих людей вид преданного Богу несчастного вояки действовал покрепче плаксивых причитаний, и они не скупились. Конкуренты-страдальцы косо поглядывали на солдата, на его доверху набитую денежными знаками, бумажными и металлическими, фуражку и пылали ненавистью. Пытались как-то его побить, но только себе в убыток. Однорукий оказался с “протезной” второй рукой и лихо расправился с обидчиками. Затаив злобу, они притихли…

В то же время на дороге, проходящей через лес и соединяющей два уездных городка с губернским центром, в вечернее время и лихую непогоду стали шалить разбойники. Позже выяснилось, что лиходеев было двое, причём, один из них малолетний. Почтовые тройки, купеческие обозы, даже государевы чиновники разного ранга и звания обирались до нитки. Разбойники действовали умело, не повторяясь и постоянно меняя места нападений на длинной лесной дороге. Злодеи так обнаглели, так озаботили власть, что на их поимку в помощь местному уряднику выделили роту солдат.

Пока происходили эти события, Мефодий женился на безродной сироте Нюрке и стал богатеть: построил новый, из столетнего дуба, дом, приобрёл скотину, прикупил землицы… Собирался построить кабак в уезде, но неожиданно приболел…

Болезнь пришлась на момент, когда солдаты с урядником выследили разбойников и должны были их повязать. Однако злодеи ускользнули. С тех пор разбои прекратились. Ходили слухи, что главаря подстрелили. Исчез и калека-солдат, вызвав вздох облегчения у нищих на паперти.

А Мефодий быстро оправился и стал крепким хозяином в уезде, положив начало новой ветви рода Смуровых.

– У вас не только товар хороший, но и место соответствует…

– Ну, рано встаю и прихожу первым! – забегал дед глазами и тут же заторопился: – Так вам чего и сколько отвесить. Беру не дорого…

Пока Санька лихорадочно соображал, как доходчивее объяснить старику, что надобно делится своими доходами, получил толчок в бок:

– Молодой человек! Вы или отоваривайтесь, или отходите, не создавайте очередь!

Смурый возмущённо обернулся – за ним уже стояли три человека во главе с маленькой, толстенькой бабёнкой, явно скандального типа поведения. Заметив нерешительность в глазах парня, скандалистка вознамерилась его оттиснуть. Это движение подтолкнуло Саньку к решительным действиям. Он наклонился под прямым углом к уху женщины и со зверским выражением что-то ей прошептал. У скандалистки отвисла челюсть, она испуганно оглянулась и проворно исчезла, а за ней и остальные: они успели разглядеть “боевой” наряд Саньки и сообразить, что к чему.

Воодушевлённый маленькой победой, Смурый приободрился, близко придвинул лицо к носу деда и прошипел:

– Ты мне дурочку не горбать, а выкладывай мани, если хочешь…

– Так бы и сказали! – не дал закончить фразу дед. – У меня, извиняюсь, по старости глаза плохие… не всегда и знакомых угадываю… не то что…

Старик произносил эти слова, не поднимая глаз, будто стыдился чего-то, и торопливо отсчитывал деньги. Не глядя на новоиспечённого рэкетира, протянул бумажки и снова принял деловой вид.

Естественно, соседи по торговле наблюдали за этим наглым, но привычным разбоем среди бела дня, и уже готовили свои кровные. Так что дальнейший сбор дани пошёл гладко и закончился быстро. К концу Санька чувствовал себя настолько уверенно, что выходил с базара гордой, твёрдой походкой. Народ провожал его взглядами, которые в античных мифах описывались как сверкающие молнии, испепеляющие врагов дотла!

По дороге в кафе, которое он давно приметил и назначил для обмывания удачи, мысленно подсчитывал выручку – получилось недурно. Более того – превосходно! Столько ему не заработать грузчиком и за неделю. Настроение у парня настолько поднялось, что он решил повременить с кафе, а зашёл в киоск объявить, что увольняется по собственному желанию. Хозяин, худой чёрный армянин, осмотрев Смурого с ног до головы, только недовольно хмыкнул и ничего не сказал. Лишь продавщица Аня выразила озабоченность: до появления нового грузчика ей придётся самой таскать товар.