Осенний роман (СИ)

— Вот! — припечатала Елена Дмитриевна. — Ты это понимаешь, я понимаю, даже твой отец — и то понимает. А Танька уперлась, как коза. Свадьбу она делать будет! А за какие шиши? Ей даже кредит не дадут с ее-то зарплатой. А что я с пенсии могу им помочь?

— Теть Лен, — Марина пересела на диван, чтобы быть поближе к родственнице, — вы успокойтесь. Ну, не дело это так переживать. Себя берегите. Здоровье, его же купишь.

Ирина Дмитриевна, заметив, что сестра немного успокоилась и перестала судорожно всхлипывать и заходиться в рыданиях, все-таки умудрилась всучить ей стакан с успокоительными каплями. Елена поднесла его к носу, скривилась и опустила руку. Марина же, до сих пор сжимавшая в руках бокал с коньяком, несмело протянула и его.

Елена бокал взяла. Заглянула внутрь, а затем одним глотком опрокинула в себя коньяк. Крякнула, мотнула головой и запила все это валерьянкой.

И Марина, и ее мама только переглянулись от удивления, но сказать ничего не успели, в этот момент раздался звонок в дверь.

Дверь открыл Николай Иванович. Марина, выглянувшая из гостиной, чтобы посмотреть, кто пожаловал, увидела стоящую на пороге сестру Татьяну, позади нее маячили две фигуры — Ольга и Роман.

— Мама у вас? — спросила Татьяна, заходя в квартиру Максимовых.

— Здравствуйте, дядь Коль, — пискнула Ольга, просачиваясь следом.

Роман приветственно кивнул. Молодые люди выглядели несколько пришибленно и нерешительно мялись в прихожей, не торопясь проходить в комнату следом за матерью.

— Простите, — неуверенно произнесла Оля. — Так неудобно. Эти взрослые… — она пожала плечами и обернулась, молчаливо ища поддержки у своего молодого человека.

Рома виновато отводил глаза, одной рукой обнимая подругу за плечи. Он вообще был не очень разговорчивым и, скорее всего, терялся в присутствии старших родственников своей девушки.

— Да что уж там, — вздохнул Николай Иванович, — проходите. Есть хотите?

— Не откажемся, — кивнул Роман, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Оля с женихом прошмыгнули в комнату, откуда уже слышались громкие голоса Елены Дмитриевны и Татьяны. Мать и дочь редко когда могли найти общий язык и частенько выясняли отношения на повышенных тонах, не заботясь о том, что у их споров есть свидетели.

Марина немного помялась в коридоре, прислушиваясь ко взаимным обвинениям и оскорблениям и решительно последовала в кухню. Молодая женщина решила, что лучше она займется готовкой, чем снова присоединится к семейному скандалу, набирающему обороты в гостиной. Чрезмерным любопытством она не страдала, а все важное ей и так расскажут.

Николай Иванович уже наполнил водой большой чайник и поджигал под ним плиту. Не говоря ни слова, Марина открыла холодильник и принялась выкладывать продукты на стол. Молча они готовили бутерброды, разливали кипяток по чашкам, а затем, накрывали невысокий журнальный столик в гостиной. Звать родственников в кухню по молчаливому согласию решили делом излишним.

— Или будет свадьба, или вообще можете не показываться мне на глаза! — кричала Татьяна. Она раскраснелась так же как и мать, но в отличие от Елены Дмитриевны не торопилась заливаться слезами. — У меня одна дочь и что я за мать, если не устрою ей свадьбу, как у всех нормальных людей? Да что я людям скажу? Как на меня на работе смотреть будут?

— Так в этом все дело? — Ольга сидела в кресле, двумя руками вцепившись в Романа, который присел на подлокотник. — Во всех этих твоих друзьях? В том, что тебе позарез хочется похвастаться фотками со свадьбы в интернете?

— Не передергивай! — признаваться Татьяна не спешила. Она вообще обладала уникальным чувством собственной правоты: только ее мнение имеет право на существование — и никак иначе. Что думают остальные, Татьяну интересовало только в том случае, если эти остальные думают так же как она.

— Но мама, — Ольга всхлипнула, но от истерики удержалась. Пока. — Это даже смешно. Ни у тебя, ни у родителей Ромы нет сейчас денег на свадьбу. Мы так и вообще… — Ольга развела руками. — Мы просто тихо распишемся, посидим дома, отметим. А свадьбу, если уж ты так хочешь, устроим в конце зимы или весной.

— И на всех фотках ты будешь с животом, вот спасибо за одолжение, доченька, — съязвила Татьяна.

— Танюш, — Ирина Дмитриевна устало вздохнула, — ты не права сейчас. Это их жизнь и только им решать, как со своей жизнью поступать. И Оленька и Рома уже совершеннолетние. И своим самодурством ты ничего не добьешься. Для чего весь этот цирк?

— Это моя дочь. И пока она живет в моем доме, — зло выплюнула Татьяна, — она будет подчиняться моим правилам.

— Значит, с сегодняшнего дня я с тобой не живу, — очень тихо произнесла Ольга.

— И куда ты денешься? — Татьяна не собиралась сдаваться. — Кому ты еще нужна?