Осенний трон

Алиенору согрел прилив гордости, но остудила осторожность.

– Ему не следует терять голову. Не стоит задевать честолюбие Людовика. Порой кажется, что из него можно веревки вить, однако он умеет выжидать и сына вырастит таким же.

В глазах Жоффруа засветился неподдельный интерес.

– Я всегда думал, что ты считаешь Людовика тряпкой.

Его мать покачала головой:

– Тряпкой он никогда не был. И знавала я нескольких монахов, которых безгрешными не назовешь. – Алиенора потянулась к чаше с вином. – Как дела у Ричарда? Он проведет Пасху с нами?

– Скорее всего, это будет зависеть от того, сумеет ли он отвлечься от своих кампаний в Пуату, – пожал плечами Жоффруа. – Там по-прежнему продолжаются мятежи, и вряд ли он сочтет празднование Пасхи в лоне семьи наилучшим способом провести время. Тем не менее ему нужно будет приехать к отцу с докладом – и за деньгами.

И вот тогда, когда все будут в сборе, Генрих вытащит ее, свою заложницу, из крепости и продемонстрирует сыновьям как предупреждение: будьте послушны моей воле.

Она прикоснулась к руке Жоффруа:

– А ты как, сын мой?

Он ответил с кривой усмешкой:

– Я как всегда – самый тихий. Жоффруа Мыслитель. У меня нет шарма и претензий на английскую корону, как у Гарри, я не страстный борец и не наследник Аквитании, в отличие от Ричарда. Но, к счастью, у меня есть наследство, за что я должен благодарить свою будущую супругу. – Он разглядывал вино в кубке. – Пока можно сказать, что я готов ждать.

Иоанн на протяжении диалога старших хранил молчание и играл с новым ножом.

Глава 11

Винчестерский замок,

апрель 1179 года

Прогуливаясь по саду Винчестера, Алиенора наслаждалась пышным цветением весны. Клумбы скрылись под ковром из фиалок и бальзаминов, мягкие газоны пестрели маргаритками. Небо было прозрачно-голубым, с нарядными облачками тут и там. Рядом с Алиенорой шагал Гарри, сцепив руки за спиной и склонив голову к матери. Как всегда, на лице его играла улыбка, однако королева чувствовала, что под ней скрываются горе и смятение.

– Соболезную твоей потере. – Она прикоснулась к его локтю. – Я писала тебе, но не знаю, получил ли ты письмо.

Он глубоко вздохнул:

– Мама, я тоже не знаю. Я мало что помню о тех днях. Сын пробыл в этом мире краткий миг. Я видел его, свою плоть и кровь, он лежал в колыбели – а потом его не стало. Его жизнь погасла так же легко, как огонек свечи. – (Алиенора сочувственно сжала его руку.) – Должно быть, Господь распорядился так, чтобы у меня было все и ничего, – сделал горькое предположение Гарри.

– Это неправда, никогда так не думай! У тебя будут еще дети.

– Да. – Он обаятельно улыбнулся. – Ты слышала о том, как хорошо я выступаю на турнирах? Наверняка Жоффруа рассказывал тебе.

– Рассказывал, да, но сыновья, рискующие жизнью в турнирах, не то, о чем хочет услышать мать, хотя она гордится их мастерством.

– Турниры – отличный способ обзавестись союзниками и друзьями, а еще там можно нанять хороших воинов в свои отряды. Там ты видишь, чего стоит человек.

Алиенора строго взглянула на старшего сына:

– Насколько я могу судить со слов твоих братьев, король не успевает пополнять твою казну. Она высыхает быстрее, чем лужа жарким днем.

Гарри обиженно насупился:

– Ричард в Пуату воюет который год, и ты не жалуешься. Ему, как и мне, постоянно не хватает денег, и он, как и я, приезжает к отцу с протянутой рукой, и у тебя это не вызывает критики. Я прокладываю себе путь не войной, а политикой и дипломатией, вот и вся разница между нами.

– Я, как любая мать, переживаю за своих детей, – поспешила утешить его Алиенора. – Я беспокоюсь за вас обоих. Хотела бы я, чтобы все было по-другому.

– Что же мне делать, если у меня нет земель, где я мог бы править? – спросил Гарри. – Отец использует меня как дипломата во время турниров и при французском дворе. Я его представитель в тех краях, куда он сам не может показаться. Примерно такую же роль играл для него Томас Бекет, пока не променял королевскую службу на служение Богу, а потом и на мученичество. Если я отправлюсь помогать Ричарду, то войсками командовать будет он, а не я. Когда я нахожусь при дворе короля Людовика, то слышу, как за моей спиной перешептываются люди: мол, у меня нет ни власти, ни влияния – лишь улыбка на лице и отцовские деньги в кармане. Они кланяются мне, а про себя насмехаются. Ничего не изменилось, мама, если только к худшему. – Слезы наполнили его глаза. – Теперь все говорят, что я даже не способен родить здорового сына.

Алиеноре больно было видеть, как страдает Гарри, но жалобы всегда вызывали у нее раздражение.

– Не стоит прислушиваться к тому, о чем сплетничают придворные у тебя за спиной. И я ничем не могу тебе помочь. Однажды попробовала и заплатила за это своей свободой. У тебя хотя бы есть улыбка на лице и деньги в кармане, я и этим не могу похвастать. Гарри, наберись терпения и жди, как это делаю я, но старайся все же не тратить время впустую.

Гарри сразу скис.

– Ты говоришь мне это с тех пор, как меня короновали, а было это девять лет назад.

У Алиеноры в висках появилась пульсирующая боль.