Осенний трон

– Ты знаешь, зачем я понадобилась в Винчестере? – спросила она Изабеллу, когда камеристка помогала ей надеть чистую камизу и платье из алой шерсти. – Гарри говорит, будто Генрих хочет помириться, но боюсь, его мотивы не сулят мне ничего хорошего.

– От Амлена я об этом не слышала, – покачала головой Изабелла.

Алиенора пристально взглянула на нее:

– Он не в курсе или не хочет тебе рассказывать?

Изабелла опустила глаза:

– Этого я не знаю.

А сама, конечно же, не спрашивала. Что ж, Алиенора прекрасно помнила о свойстве Изабеллы не замечать неприятные стороны жизни.

– Надеюсь, вы сможете помириться, – взволнованно произнесла Изабелла. – В Саруме – это не жизнь!

Губы королевы изогнулись в усмешке.

– Полагаю, Генрих использует мое заточение в Саруме как одно из своих средств воздействия. Он услал меня туда почти на целых два года, не позволял иметь никаких контактов с миром и детьми, лишил всякого комфорта и удобств. А теперь вот вызвал в Винчестер и осыпал теми самыми благами, которых мне так не хватало. Но вот что я тебе скажу: никогда ему не видать Аквитании, если это его цена. Да лучше вернуться в Сарум. Лучше умереть.

– Алиенора… – Изабелла вытянула руку в умоляющем жесте.

– Не смотри на меня так! – рявкнула на нее королева и потом сделала глубокий вдох. – Спасибо тебе за то, что разбудила меня, – уже мягче проговорила она и поцеловала подругу в щеку. – Возможно, к встрече с Генрихом я еще не готова, но очень хочу видеть детей.

Она только закончила завтрак, состоящий из хлеба и меда, когда со своими нянями прибыли Иоанн, Иоанна и четверо отпрысков Изабеллы, их кузены. Сердце так и подпрыгнуло в груди, потому что Алиенора едва узнала сына и дочь, с которыми распрощалась у ворот Сарума два года назад. В возрасте девяти и десяти лет они все еще были детьми, но уже были готовы шагнуть в беспокойную пору юности.

Иоанн первым приблизился к ней и ловко опустился на одно колено.

– Госпожа матушка, – проговорил он.

Иоанна присела и тоже пробормотала что-то приветственное. Ее волосы – светло-каштановые локоны с заметной рыжинкой, унаследованной от отца, – были заплетены в блестящую косу.

Церемонность ситуации связывала каждого из участников словно туго натянутыми веревками. Охваченная внезапным порывом, Алиенора нарушила ритуал и прижала младших детей к груди.

– Какие вы большие! – Она боролась со слезами. – Разлука была такой длинной… но я думала о вас каждый день и молилась о том, чтобы поскорее увидеться!

– Мы тоже молились, мама, – сказал Иоанн с открытым и невинным видом.

– Да-да, – подтвердила Изабелла. – Мне ни разу не пришлось напоминать им.

Утирая глаза рукавом, Алиенора усадила Иоанна и Иоанну рядом с собой в оконной нише, а сама тем временем постаралась взять себя в руки. В конце концов справилась с чувствами и сумела чинно поздороваться с сыном Изабеллы и тремя ее дочерьми. И опять ее потрясло, что они больше не были славными беспомощными малышами, а превратились в цветущих подростков. Сын Изабеллы Уильям был одних лет с Иоанном, и между ними возникла та свойственная мальчишкам связь, которая, с одной стороны, заставляла их постоянно проверять границы дозволенного и соревноваться, а с другой – объединяла против всего остального мира. Старшая дочь Изабеллы, Белла, по возрасту была близка Иоанне. От матери ей досталась алебастровая кожа, а от деда Жоффруа, графа Анжуйского по прозвищу Красивый, удивительные сине-зеленые глаза.

– Как я погляжу, эта девушка разобьет немало сердец, – улыбнулась Алиенора. – Она уже помолвлена с кем-нибудь?

– Нет, мы хотим, чтобы она еще подросла и смогла сама сделать свой выбор.

Королева вскинула брови:

– А что, если ее избранником станет кухонный мальчишка или красноречивый менестрель с пустыми карманами?

Изабелла показала рукой воображаемую границу:

– Разумеется, существуют определенные рамки, но внутри их она должна иметь право голоса, как и все другие мои дочери.

– Что говорит по этому поводу Амлен?

– Он согласен со мной. Времени еще предостаточно, и пока никто не сделал нам такого предложения, от которого мы не смогли бы отказаться.

Алиенора ничего на это не сказала. Изабелла в основном придерживалась традиционных взглядов, однако в делах сердечных или семейных могла быть упрямой, а порой и своевольной. Кто-то называл ее храброй и честной, другие считали избалованной и глупой. Тем не менее Алиенора могла понять, почему Амлен был согласен с супругой в этом вопросе. Незаконнорожденный брат Генриха правил домом и хозяйством милостиво, но единовластно. Он не хотел менять положение дел и обручать дочерей в раннем возрасте, опасаясь постороннего влияния. Сама Алиенора уже давно составила партии дочерям, чтобы сохранить необходимые политические альянсы, но у Изабеллы и Амлена подобных обязательств было несравнимо меньше.