Осетинские сказки

— Такой щедрой платы, как твоя, не видел я на свете. Пусть аллах поблагодарит тебя за это. И пусть пряма будет твоя дорога!

Вышли на ярмарку Харзафтид и три разбойника-абрека. Говорят разбойники-абреки бедняку:

— Продай нам твою папаху. Проси сколько хочешь золота, серебра.

— Другой такой папахи в мире нет, — говорит им Харзафтид. — Будешь есть и пить у богача — не плати ни золота, ни серебра. Только поверни папаху вправо, поверни влево и скажи: «Папаха ты моя, овчинная папаха!» И будет тебя хозяин благодарить самыми хорошими словами.

И разбойникам-абрекам еще сильнее захотелось купить чудесную папаху, и опять они говорят бедняку:

— Проси сколько хочешь золота и серебра. Ничего мы тебе не пожалеем.

— Хочу я мало, — отвечает Харзафтид: — мешок золота, два рогатых вола и лошадь, запряженную в арбу.

Думают разбойники-абреки: «В третий раз мы обманем бедняка!» Сами прыгают от радости. Потом купили они Харзафтиду двух рогатых волов, лошадь, запряженную в арбу, дали золота мешок и сказали ему:

— Век тебя будем помнить… Счастливого пути!

Харзафтид сел в арбу, взял золота мешок, волов привязал к арбе и с песнями поехал в далекий путь, в свой родной аул.

А разбойники-абреки сразу побежали в дом самого большого богача на ярмарке. Хотелось им испытать поскорей волшебную папаху. Пришли в дом и крикнули:

— Подавай пить и есть на нас на всех!

Ели, пили как могли. Чан вина выпили, трех баранов съели и еще три снопа луку и три корыта пирогов. А что съесть и выпить не могли, то на пол бросали, лили и снова требовали пить и есть.

И вот не могут они больше ни есть, ни пить, ни лить, ни разбрасывать еду. Тогда один абрек-разбойник надел на голову ту овчинную папаху. Повернул ее вправо, повернул влево и тихо говорит:

— Папаха ты моя, овчинная папаха!

Потом стали разбойники-абреки уходить. А богач схватил дубину и кинулся за ними:

— Плати за пир! За пищу! За еду! За грязь! За разбитую посуду!

Дивятся разбойники-абреки. Кричат на богача. Ничего платить ему не хотят.

А богач их слов не слушает и дубиной машет:

— Плати! Плати! Плати!

Нечего делать! Порылись тут разбойники-абреки во всех своих карманах и что нашли, то и дали сердитому богачу.

Потом пошли разбойники-абреки в дом другого богача и по дороге говорят:

— Когда тихо говоришь, богач не верит, что папаха не простая. Погромче надо говорить.

Ели, пили, пировали у другого богача. Тот уж для них не баранов резал, а заколол быка. И вино лилось, как горная речка. А что есть и пить не могли, то швыряли со стола, лили и били. А когда не могли больше ни есть, ни пить, ни лить, ни швырять, ни бить, кончился пир. Тут другой абрек-разбойник надел овчинную папаху на голову. Повернул ее вправо, повернул влево и что было сил закричал:

— Папаха ты моя, овчинная папаха!

Потом стали разбойники-абреки уходить. А богач кричит, дубиной машет:

— Давай мне золота за пищу! За пиво! За брагу! За вино! За грязь и за разбитую посуду!

Да только не было больше золота у разбойников-абреков. Все взял у них первый богач. Тогда набросился на них хозяин с дубиной и начал их бить. Бьет он их, приговаривает:

— Лгуны, разбойники-абреки! Вот вам овчинная папаха! Вот вам есть и пить, швырять и бить!

Еле избавились от хозяина разбойники-абреки. Выбежали во двор, стали они бить друг друга. Бьют друг друга глупые разбойники и кричат:

— Кто сказал: купи папаху?

— Ты сказал: купи папаху!

— Не я, а ты!

Так крепко били друг друга разбойники-абреки, что свалились на землю и встать не могут.

IV

Много ли, мало ли ехал Харзафтид — кто знает. Наконец, приехал он домой. Рассказал он своей жене Аминат, как обманул трех разбойников-абреков.

Потом еще говорит он жене:

— Отдадим отцу лошадь и золота мешок. А двух волов рогатых и арбу оставим себе.

Харзафтид запряг волов в арбу и работал день, работал ночь.

Прошел день, прошел и год, и прочь прогнал бедняк свою нужду.

С тех пор живут, нужды не зная, муж и жена — Харзафтид и Аминат.

Да только стали звать люди Харзафтида не Харзафтидом, а Папахой.

СКАЗКА О НЕОБЫКНОВЕННОМ ОСЛЕ И О НЕОБЫКНОВЕННОЙ ОСЛИЦЕ

I

В большом ауле жил-был один мулла. Рано утром вставал мулла с постели и шел в мечеть. Придет к мечети, подымется на башенку, руки к ушам приложит и закричит громким голосом:

— Аллах акбар!

Это он горцев зовет в мечеть молиться.

Долго стоит мулла на башенке и во все стороны поворачивается. На юг повернется и закричит: «Аллах, акбар!», потом на восток повернется и опять закричит: «Аллах акбар!», потом на север повернется, потом на запад и все кричит: «Аллах акбар!», «Аллах акбар!»

Слышат горцы, как кричит мулла со своей башенки, а что кричит — никто понять не может, потому что не горские слова говорит мулла[2]. Хоть и не понимают горцы слов муллы, а все-таки идут в мечеть. Боятся горцы, как бы мулла на них беды не накликал.