Ощупью в полдень

— Вообще-то да, — сказал Попов. — Здесь медицина весьма перспективно смыкается с физикой.

— И что главнее?

— Я человек заинтересованный, мне свою работу хвалить вроде неудобно, но думаю, что это одна из самых интересных и малоисследованных областей медицины…

Попов выключил электрический чайник, снял с него небольшой фарфоровый — для заварки, налил Тихонову ароматный янтарно-коричневый напиток.

— С собой возите? — с улыбкой кивнул Стас на чайники.

— Аз грешен, без чая дня прожить не могу, а в буфете разве чай?… — немного смущенно отозвался Попов и положил в блюдечко варенье для Тихонова. — Так вот, эндокринная система руководит всем обменом веществ в организме…

— Проходили… — сказал Тихонов без особого энтузиазма.

— …Было замечено, — с увлечением продолжал Попов, — что облучение способно вызвать резкие изменения обмена веществ и это можно использовать в лечебных целях, при раке например. — Попов расстегнул объемистый портфель, достал из него огромную рукопись и раскрыл ее на какой-то весьма сложной схеме. — Вот из этих таблиц видно, что облучением гипофизарно-гипоталамической области у молодых животных можно резко замедлить рост и созревание…

— Лихо, — сказал Стас, сообразивший, что, если он хочет успеть вернуться сегодня на Петровку, надо увести Попова немного в сторону от излюбленной темы. — А ваша супруга тоже врач?

— Да-а, — удивленно посмотрел на Тихонова поверх очков Попов. — Она хирург, на «скорой помощи» работает… Служба у нее тяжелая — мотается вот вроде тех, что тогда на пустырь выезжали…

Тихонов поторопился задать следующий вопрос:

— А почему в тот вечер, когда вас на пустырь пригласили, пошли вы, а не ваша жена — ведь ей это по роду деятельности ближе?

— Как же она могла пойти, когда ее в тот вечер и в Москве-то не было? — сказал Попов.

— Как не было?

— Видите ли, какая тут история — мне ведь еще пятого февраля надо было защищаться. Но неожиданно заболел профессор Перемогин, а он у нас не только признанный корифей этой проблематики, но и мой официальный оппонент. Решили защиту на две недели перенести — до его выздоровления. А жена сейчас в отпуске, приехала поддерживать во мне «моральный дух». Она и говорит: раз так, давай-ка я пока, до защиты, вернусь домой, чтобы надолго ребят без надзора не оставлять. Ну, и уехала — только вчера вернулась. А из гостиницы мы ее и не выписывали, чтобы тут пока кого-нибудь не подселили: добивайся потом отдельного номера!

— По-о-нятно! — протянул Стас. — Так, значит, в день убийства вашей жены в Москве не было?

— Ну, конечно же! — раздосадовался его несообразительностью Попов. Он налил Тихонову еще чашку чая, в синее блюдечко с надписью «Общепит» добавил несколько ложек вишневого варенья. — Угощайтесь, угощайтесь, свое как-никак варенье-то…

— Спасибо. — Тихонов придвинул к себе чашку, небрежно спросил или просто подумал вслух: — От работы вас оторвало то происшествие…

— Как раз нет, — покачал головой Попов. — Я, наоборот, решил сделать передышку, попросил горничную включить в холле телевизор и смотрел «Кинопанораму». А она тем временем в номере убиралась… Так что меня прямо из холла вызвали… — Попов ненадолго замолчал, потом, по-видимому, его кольнула какая-то неприятная мысль, и он с подозрением посмотрел на Тихонова. — А если бы и от работы… какое это имеет значение — там ведь человек пострадал!..

— Что вы, что вы, доктор, — поспешил успокоить его Тихонов. — Я не к тому вовсе… Конечно же, надо было сразу… — И перевел разговор на новые рельсы, кивнув на стоявший в углу футляр от ружья: — А вы, Александр Павлович, охотник?…

Попов оживился. Он встал, подошел к футляру, щелкнул кнопками и с нескрываемым удовольствием достал охотничье ружье — новенькое, блестевшее воронением и свежим лаком.

— Охотник, любитель оружия и, не буду скромничать, неплохой стрелок к тому же! — сказал он гордо, и, если бы в его глазах не светилось счастье коллекционера, добывшего вожделенную вещь, его слова прозвучали бы хвастовством.

— Это «ижевка», ИЖ-58! Ах, красавица… — Он передал Тихонову ружье. — Ложа ореховая, посмотрите, какая великолепная резьба по дереву! А? К тому же двустволка!

— М-да, оружие серьезное, — сказал Тихонов, внимательно осмотрев ружье. — Но оно ведь не нарезное, гладкоствольное?…

— Ну и что же, что гладкоствольное! — возмутился было Попов и тут же объяснил снисходительно: — Зато калибр — двадцать восемь, медведя положить можно!

— Да у вас разве в Кинешме медведи встречаются? — с сомнением спросил Тихонов.

Попов пожал плечами:

— Вообще-то про медведей я не слыхал. Но все-таки приятно.

Тихонов встал:

— Спасибо за чай, варенье и беседу.

— Да что вы! — замахал руками Попов. — И того и другого — сколько угодно. А жена вот-вот из города вернется — тогда разговоры наши до полуночи продлятся. — Попов весело засмеялся. — Заходите.

— Очень возможно, что я вас еще побеспокою. Вы уж извините…

2

Тихонов набросал карандашом схему и протянул Шарапову: