Ошейник для невесты

— Понимаете, я ключи выронила, когда… — Она чуть было не сказала «когда выбиралась из подвала», но вовремя сообразила, что это прозвучит несколько двусмысленно, и закончила неопределенно:

— Когда возвращалась.

Увидев насмешливые лица милиционеров, она возмущенно заявила:

— Вы что, интересно, подумали? Это моя машина!

— Ага, — с усмешкой кивнул старший сержант Абрикосов, — а компания «Лукойл» — моя!

— А моя — «Юкас»! — включился в интересный разговор развеселившийся Апельсинов. — Кончай заливать, бабка, пожалуй в машину! Неохота к тебе прикасаться, руки марать!

Однако руки марать им все же пришлось. Бомжиха попалась непонятливая. Она громко завизжала, перекрывая завывания сигнализации, и попыталась оказать милиционерам сопротивление.

Поэтому дружные сержанты очень на нее разозлились и, доставив в отделение, запихнули в «обезьянник» и попросили дежурного, чтобы он оформил злостное хулиганство, попытку угона транс портного средства и сопротивление представителям правоохранительных органов.

Когда Маргариту Павловну втолкнули в «обезьянник», сидевшая там «приличная» публика — две профессиональные нищенки, вокзальная проститутка и мелкая воровка, пойманная за руку в автобусе, — отодвинулась от нее как можно дальше, а проститутка, отзывавшаяся на простенькое имя "

Незабудка, хриплым прокуренным голосом крикнула дежурному:

— Эй, Вася, ты зачем нам эту падаль подбросил? Мы здесь все девушки приличные подобрались, трудящиеся, аккуратные, а тут такую помойку развели! Еще подцепим от нее заразу, а мне при моей работе это никак нельзя! Вася, я прокурору жаловаться буду!

— Уймись, — Незабудка! — прикрикнул на нее дежурный. — Только мне и дел — тебе условия создавать! У меня одно помещение, разбираться некогда — которые чистые, которые грязные…

Незабудка неприязненно покосилась на тихо погибающую Маргариту и отодвинулась еще дальше от нее.

Вдруг в комнату вошел встрепанный милиционер и вполголоса окликнул дежурного:

— Кранты, Васька, следственная группа из прокуратуры приехала!

— Чего им надо-то? — изумился дежурный, судорожно сметая со стола стакан и запихивая его в ящик стола.

— Да вроде просто рядом были, погреться завернули…

— Ну это еще ничего… — обрадовался дежурный.

— Какое — ничего! — воскликнул его коллега с ужасом. — Сама Кукушкина притащилась!

— Мать твою! — не удержался дежурный. — Ну это надо же! Эта обязательно к чему-нибудь придерется! Накаркала ты, Незабудка, — повернулся он в сторону «обезьянника».

— Да, Кукушкина — это зверь, — тоскливо согласился его коллега.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась решительная невысокая женщина в черном драповом полупальто, сильно смахивающем на морской бушлат, в сопровождении троих унылых мужчин.

— Бардак в отделении! — холодно заявила женщина, — Задержанные наверняка не оформлены…

— Оформлены, Елена Георгиевна! — робко отозвался дежурный.

Маргарита Павловна растерянно уставилась на грозную посетительницу.

Не может быть!

Она просто не верила своим глазам!

Перед ней стояла в полувоенном бушлате единственная подруга, безответная и стеснительная Ляля!

Этого просто не могло быть…

Но милиционер ясно сказал — Елена Георгиевна Кукушкина… Лялина фамилия действительно была Кукушкина, и звали ее, кажется, Еленой, а отчеством подруги Маргарита Павловна никогда не интересовалась.., но такое невероятное преображение! Перед ней стоял совершенно другой человек! Где тихий голос, где просительные интонации, где мягкость и незлобивость?

Дело в том, что Маргарита Павловна общалась с подругой исключительно на внеслужебные темы и, как правило, во внеслужебное время, и тогда Ляля действительно была мягкой и терпеливой, сносила все от подруги и от своих назойливых родственников, но на работе она становилась другим человеком — решительным и строгим следователем прокуратуры, и кричать на нее мог только один человек — непосредственный начальник, прокурор района Антон Донатович. Только перед ним следователь Кукушкина робела, всех остальных сослуживцев постоянно строжила, уличала в недоработках и слабостях, поэтому ее боялись, уважали и считали карьеристкой и железной женщиной.

Все еще не веря своим глазам, Маргарита Павловна бросилась к решетке «обезьянника» и робко воскликнула:

— Ляля!

Следователь Кукушкина бросила на задержанных равнодушный взгляд. Прильнувшая к решетке старая бомжиха в покрытой какими-то клочьями грязно-зеленой кацавейке бормотала что-то нечленораздельное. В глазах Елены Георгиевны не блеснуло и тени узнавания. В самом деле, не могла же она подумать, что эта ужасная, опустившаяся личность, которую даже не хотелось называть женщиной, — это ее богатая, ухоженная, высокомерная подруга Маргарита!

А если бы Ляля каким-то чудом узнала Маргариту — кто знает, призналась бы она в этом? Честно говоря, несмотря на бесконечное терпение и ангельский (в нерабочее время) характер, Ляля уже утомилась от своей подруги и ее вечных воображаемых проблем. Маргарита ее попросту достала.

Скользнув по решетке «обезьянника» равнодушным взглядом, Елена Георгиевна повернулась к дежурному и распорядилась: