Ошейники для волков

Не успели газеты как следует посмаковать тот факт, что возле Генеральной прокуратуры средь бела дня совершилось заказное убийство предпринимателя Трауберга из фирмы «Каскад», как вскоре там же прозвучал еще один выстрел.

Утром Турецкий не спеша шел на службу. Его одолевали грустные мысли: днями и ночами он пропадает на работе, рискует жизнью, но больших доходов это ему не приносит, а его жена и дочь продолжают редко видеть мужа и отца.

Человек, которому дали задание убить следователя Турецкого, расположился на чердаке, там же, где всего день назад прятались убийцы Трауберга. Акция имела целью запугать серую прокурорскую братию, чтобы они не совали нос куда не следует. Задача у киллера была достаточно проста: от него не требовали вести огонь на поражение, достаточно было легкого ранения. Но киллер ненавидел работников юстиции и решил пристрелить следователя. Ему показали фотографию Турецкого, намекнув, что, если под пулю попадет именно этот, будет совсем неплохо.

Киллер терпеливо ждал. Он пропустил уже пятерых работников прокуратуры, вполне годящихся для мишени. Наконец появился тот, которым заказчики особо интересовались.

Киллер поднял карабин, поймал в прицел затылок Турецкого и начал медленно выпускать из легких воздух, чтобы плавно нажать на спусковой крючок. В тот момент, когда киллер почти нежно нажал на спусковой крючок, Турецкий, споткнувшись о кусок арматуры, пригнулся. Это спасло «важняка»: пуля лишь слегка оцарапала ему ухо.

Но кровь хлынула ручьем, что вызвало у Турецкого приступ ярости. Он подскочил к сержанту, стоящему возле караульного помещения, и, вырвав у него автомат, побежал к подъезду дома. Турецкий сообразил, что стрелять больше было неоткуда. Взяв автомат на изготовку, он замер в ожидании.

Странно, но там, где следователь ожидал появления киллера, не было никого. Лишь какая-то старушка, увидев в руках перепачканного кровью интеллигента автомат, торопливо засеменила к ближайшему подъезду.

Турецкий затаил дыхание и прислушался. Все как будто тихо, необычных шумов слух не фиксировал. Дом под зеленой сеткой. На ремонте, значит. Вдруг он расслышал какое-то сопение.

Осторожно ступая по строительному мусору, он вошел в темный подъезд, постоял немного, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

Убийца лежал на лестнице без перил между вторым и третьим этажами. Левая нога у него была явно повреждена, рука тоже. Оружия при нем не было.

– Ну привет, старина! – сказал Турецкий.

– Пошел ты!… – кривя губы от боли, огрызнулся киллер.

– Что это ты такой грубый? Это же ты в меня стрелял!

– Увидел тебя с автоматом, труханул, а ты всего лишь мозгляк с ежиком на башке, небось и стрелять не умеешь!

– Что, торопился убегать и сорвался? – стал допрашивать киллера «важняк».

– Сам видишь! – огрызнулся тот.

– Кто меня заказал?

– Прыткий какой!

– Не скажешь?

– Нет.

– Зря. Скажешь – тебя в больнице будут охранять как ценного свидетеля. Нет – обычный сержант будет возле твоей палаты дремать. И до суда не доживешь, – пригрозил Турецкий.

– Шантажируешь? – погрустнел киллер.

– Рисую реальное положение вещей.

– Потом нарисуешь. Сейчас «скорую помощь» вызывай.

– А ты не убежишь?

– Как? – улыбнулся через силу киллер.

Когда киллеру оказали первую медицинскую помощь и увезли в тюремную больницу, а следователю Турецкому залепили царапину на ухе пластырем, в кабинет к Турецкому решительно вошел Меркулов.

– Привет, Костя! Пришел навестить раненого?

– Да! – без улыбки заметил Меркулов. – Это немного веселее, чем прощаться с усопшим!

– Ну, Костя, что за упаднические настроения? Обычный трудовой режим… – улыбнулся Турецкий.

– Нет уж! Хватит! – хмыкнул Меркулов.

– Что – хватит? – не понял «важняк».

– Работать хватит! Володьку вынули из камеры?

– Да.

– Ну и где он теперь?

– Полагаю – девушки, фрукты, вино… – улыбнулся Турецкий.

Меркулов выпалил несколько непечатных выражений и только после этого перевел дух.

– Да, Константин Дмитриевич, не знал я, что вы можете так с подчиненными разговаривать!

Меркулов покачал головой.

– Саша, не хорохорься. Искал я Володю Яковлева, хотел собрать нас всех, как говорится, на семейно-дружескую пирушку по случаю избавления его из узилища. Дома его нет. На службе – тоже нет. Уже два дня пропадает где-то вместе с молодыми своими помощниками…

– Может, там и пропадают, где фрукты…

– Не надо, знаю я вас! Ты, кстати, не с ними заодно?

– Что ты! Знаешь ведь, я с Володей, после того, как его освободили, не виделся!

– Могли и созвониться, – ворчливо заметил Меркулов.

– Не созванивались, клянусь!

– Ладно, юный пионер! Вот что я решил: тебя я отправляю в отпуск после ранения, а дело это передаю следователю Могилинцу.

– Погоди, Костя…

– Молчать! – рявкнул с неожиданной силой Меркулов.

– Но…

– Никаких «но»! Если я потеряю тебя, с кем же я останусь в этом гадюшнике, а? С кем?

– Хорошо, Костя, уговорил. Так и быть, завтра напишу заявление…

– Сегодня. Сейчас. А я оформлю приказ об отпуске с сегодняшнего числа.

– Где это тут была моя ручка…

– Возьми мою.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, затем Турецкий послушно сел и сказал: