Ошибка

– Где ты ночевала? – спросила Кира, зевнув во весь рот. – Что-то я не выспалась! – Она потянулась и, тряхнув головой, как собака после дождя, пошлепала в кухню, не дождавшись ответа.

Вероника пришла на рассвете с готовой легендой. Она не любила лгать, да и просто не умела, но сейчас ей нужна была эта «святая ложь» – так она сама ее охарактеризовала.

Вероника пошла за Кирой, присела на табурет у окна. Жаль, что отсюда не видно их дома. А может, это и к лучшему? Зачем терзаться прошлым? Маму не вернуть, не увидеть, она приходит к ней только в туманных снах.

– Зря ты ушла так рано, – сказала Кира, поставив на стол две красные чашки в белый горошек. – Было весело. Я, правда, немного перебрала, теперь вот головушка трещит. Но не о том речь. Ты можешь сказать, где провела ночь?

– Могу. Вышла прогуляться, случайно встретила старую знакомую из соседней деревни, – уверенно начала свой заранее придуманный рассказ Вероника.

– А кого? Я ее знаю?

– Нет. Мы с ней случайно познакомились на танцах после девятого класса.

– Ты мне никогда не рассказывала. – Кира с удивлением посмотрела на подругу.

– Понимаешь, я тогда ходила в клуб без тебя…

– А где же я была? Мы всегда ходили гулять вместе.

– Кира, это было давно. Разве я могу все помнить? Так вот, тогда я не придала значения нашему знакомству, а теперь встретились, разговорились, она пригласила меня к себе в гости, я пошла…

– Странно как-то! Ты своих одноклассников не всех узнала, а то какая-то случайная знакомая…

– Ты думаешь, я ее узнала? Конечно же, нет! Это она меня затронула, мы разговорились, и я ее вспомнила!

– Не понимаю тебя, Вероника. – Кира обиженно поджала губы, налила кипяток в чашки, помолчала и продолжила: – Один раз за все время приезжаешь на встречу выпускников, потом вдруг исчезаешь, а наутро появляешься с сияющим лицом и рассказываешь небылицу о случайной встрече с женщиной, которую видела один раз в жизни. Ты меня за идиотку держишь? Не хочешь признаваться, так и скажи, а то рассказываешь мне сказки.

– Кира, – Вероника взяла подругу за руку и притянула к себе, – прости, но я сейчас не могу рассказать тебе всю правду. Когда-нибудь, хорошо?

– Проехали. Пей чай.

– А когда мы пойдем на кладбище?

…Вероника все никак не могла уйти с кладбища. Кира оставила ее одну, и Вероника долго разговаривала с мамой, поглаживая ладонью ее портрет на граните. Ей было о чем поведать маме. Только когда Кира подошла и сказала, что уже замерзла, Вероника поцеловала портреты матери и отца, установила венки на могилах и попрощалась:

– Ну, вот и все. Не обижайтесь на меня, мне пора.

Вероника прошла немного по не расчищенной от снега дорожке туда, где около березы была могила Ули. С чувством вины, сжавшим ей грудь, посмотрела на портрет. На нем небольшой шапкой лежал снег, который Вероника смахнула рукой. На нее вопросительно и с упреком смотрели красивые и грустные глаза Ульяны.

– Прости, меня, Улечка, – едва выдавила из себя Вероника. Спазмы сжимали ей горло так, что было трудно дышать, но Вероника проглотила комок и продолжила: – Знаю, что виновата перед тобой. Не ищу оправданий, потому что их нет. Когда я давала тебе обещание, то не думала, что беру на себя большую ответственность. Может, ты поймешь меня, ведь я была молодой и глупой. Я не имела права обещать то, чего не в силах была сделать. Но как иначе я могла поступить? Я же не имела права отказать тебе в последней просьбе. А то, что перестала посещать твоих деток… Мне нет оправдания. Конечно, я должна была прислушиваться к мнению своего мужа, но можно было что-то придумать. Можно и нужно было, а я не сделала. Теперь вот хочу исправить свою ошибку.

Каждое слово давалось Веронике с трудом. Она понимала, что не может сделать ту же ошибку во второй раз. Сейчас она еще раз даст слово Ульяне и теперь уже выполнит свое обещание, иначе утратит покой.

– Улечка, – продолжила Вероника, – я приложу все усилия, чтобы найти твоих детей. Я попрошу у них прощения и расскажу, какой была их мама. Обещаю тебе.

Вероника поставила венок на могилу, коснулась губами портрета Ули, еще раз посмотрела на него. Казалось, глаза Ули смотрели уже не с упреком, а просто с грустью.

У подруг было еще время, и они пошли навестить тетю Тоню, за которой теперь ухаживала Кирина мама. Старушка почти совсем ослепла, но заявила: «Не дам врачам в глазах ковыряться», – когда тетя Валя предложила ей прооперироваться.

– Это я, Кира, – сказала Кира, переступив порог, – а со мной – Вероника. Помните такую?

– Думаешь, если катаракта съела мне глаза, то и мозги сжевала? – хрипло отозвалась старушка.

– Вы, как всегда, любите поворчать! – засмеялась Кира. – Сейчас я вам натоплю, будет тепло. Что здесь у вас как в холодильнике?

Пока Кира занималась печкой, Вероника протерла пыль, вытрусила коврики, вымыла пол. Подруги позавтракали вместе со старушкой и уже собрались идти.

– Не грустите, – сказала Кира, поставив в подвесной шкафчик последнюю вымытую тарелку, – после обеда к вам зайдет мама.