Ошибка

Развернувшись, замечаю ее у раковины, с пустым стаканом в руке. Наверное, я был так погружен в себя, что по пути к двери просто пролетел мимо нее.

Господи, но сейчас Ханна – последний человек, которого я хочу видеть.

И посмотрите-ка на нее – она опять одета в хоккейный свитер Гаррета. Так и тычет мне этим в лицо, не находите?

– Да, все отлично, – отходя от двери, бормочу я. Планы меняются. Передоз никотином уже не нужен. А вот спрятаться в своей комнате будет самое оно.

– Логан. – Она осторожно подходит ко мне. – Что стряслось?

– Ничего.

– Врешь. Ты выглядишь расстроенным. У тебя все в порядке?

Я вздрагиваю, когда она касается моей руки.

– Я не хочу об этом говорить, Уэллси. Правда не хочу.

Ее зеленые глаза изучают мое лицо. Да так долго, что от чувства неловкости я начинаю топтаться с ноги на ногу и снова отвожу глаза. Затем пытаюсь сделать еще шаг, но девушка останавливает меня, преграждая путь, и издает стон отчаяния.

– Знаешь, что?! – восклицает она. – Я, черт подери, так больше не могу.

Я изумленно моргаю:

– О чем это ты?

Но вместо того чтобы ответить, Ханна хватает меня за руку. Так сильно, что удивительно, как сустав остался на месте. Она тащит меня к кухонному столу и насильно усаживает на стул. Боже мой. А она чудовищно сильная для своих миниатюрных размеров.

– Ханна… – смущенно начинаю я.

– Нет. Хватит уже ходить вокруг да около. – Она выдвигает стул и садится рядом со мной. – Гаррет все твердит мне, что ты справишься с этим, но становится только хуже, и эта неловкость между нами – она мне надоела. Раньше ты тусовался с нами, мы все вместе ходили в «Малоун» и смотрели кино, а теперь ты избегаешь нас, а я так скучаю по тебе, понимаешь? – Она так расстроена, что мне видно, как дрожат ее плечи. – Так что давай расставим все по своим местам. Разберемся с этим напрямую.

Она делает глубокий вдох, заглядывает мне в глаза и спрашивает:

– Ты влюбился в меня?

Ох ты черт!

Почему, ну почему я не отправился сразу к себе в комнату?!

Сжав зубы, я отодвигаю свой стул.

– Что ж, это было весело, а теперь я поднимусь наверх и, пожалуй, убью себя.

– Сядь, – грозно приказывает Ханна.

Моя задница висит над стулом, но резкость в ее голосе слишком сильно напоминает мне орущего на нас тренера Дженсена, и моя привычка уважать тех, кто имеет авторитет, побеждает. Я опускаюсь обратно на стул и устало вздыхаю:

– Какой смысл говорить об этом, Уэллси? Мы оба знаем ответ на этот вопрос.

– Может, и так, но я хочу услышать, как ты сам скажешь это.

От чувства досады мне нечем дышать.

– Отлично, ты хочешь это услышать? Влюбился ли я в тебя? Да, думаю, да.

Она в шоке смотрит на меня, словно и не ждала, что я отвечу ей.

Реакция: невыносимо долгое молчание. Молчание, от которого хочется встать, найти веревку и повеситься. И чем дольше Ханна молчит, тем более жалким я себя чувствую.

Когда она наконец открывает рот, то просто ошарашивает меня:

– Почему?

Я морщу лоб:

– Что «почему»?

– Почему ты в меня влюбился?

Если она считает, что этим все объяснила, то чертовски ошибается, потому что я по-прежнему ничего не понимаю. Что это вообще за вопрос такой?

Ханна мотает головой, словно тоже, одновременно со мной, пытается в этом разобраться:

– Чувак, я видела девушек, которых ты приводил домой или с которыми ты флиртовал в баре. У тебя есть типаж. Высокие, худые, обычно блондинки. И все они вечно висят на тебе и осыпают комплиментами. – Она фыркает. – Я же только и делаю, что задираю тебя.

Я невольно ухмыляюсь. Ее сарказм действительно чаще всего переходит в колкости.

– И тебя тянет к тем, кто ищет временных связей. Кто хочет позабавиться. А мне не нужны забавы. Я предпочитаю серьезные отношения. – Она задумчиво поджимает губы. – У меня всегда складывалось впечатление, что ты в таких не заинтересован.

Это обвинение заставляет меня ощетиниться.

– Почему? Потому что я бабник? – От возмущения мой тон становится резче, чем хотелось бы. – А ты никогда не думала, что все это из-за того что я еще не встретил подходящую девушку? Или не может быть такого, что я хочу с кем-то нежничать и смотреть кино, чтобы кто-то носил мои свитера и болел за меня на матчах, готовил ужин со мной, как вы с Гарретом…

Ее смех заставляет меня остановиться.

Я прищуриваюсь:

– И что такого смешного?

В ту же секунду Ханна перестает смеяться, и тон ее голоса становится совершенно серьезным:

– Логан… ты столько говорил, но ни разу не сказал, что хочешь этого со мной. Ты говорил «с кем-то». – На ее лице сияет улыбка. – До меня только что дошло.

Что ж, это хорошо, но вот только я до сих пор ни фига не понимаю.

– Все это время мне казалось, что ты смотришь с такой тоской на меня. Но ты смотрел на нас. – Она снова смеется. – И все эти вещи, о которых ты говорил, – это про нас с Гарретом. Логан, ты не хочешь меня. Ты хочешь меня и Гаррета.

В моей голове звенит тревожный звоночек.

– Если ты намекаешь на то, что я хочу секса втроем – с тобой и моим лучшим другом, – то хочу заверить тебя: это не так.