Ошибка архитектора

А ещё, вспоминая об этом сейчас, младший Шелран стал думать, что вероятно всё же это очень больно, когда дорогой тебе человек, так к тебе относится, смотрит глазами полными ужаса, а ведь наверняка хотелось бы может не любви, но хотя бы тепла. И как только Иан это упустил? Потому что вот теперь это тепло во взгляде появилось, расцвело и было таким очевидным и ярким, что ревность стала скручивать невыносимо.

— А я хотела сказать, — вечером после ужина, оторвавшись от рояля, улыбаясь, произнесла немного пришедшая в себя после нескольких дней подавленности Ланира. И Иан знал, что она скажет. И был зол, потому что было не время и не место, ведь накануне в очередной раз пытаясь унять её печаль, просил не делать этого сейчас. Хотя… — Кажется, я беременна.

Она устремила свои голубые глаза к Верону, который нахмурился, приподнял бровь. И на его лице застыло такое непередаваемое выражение — понятно, что он знал, что ребёнок скорее всего от Иана, но показать этого он не мог. Да и не будет. Плевать на деле ведь чей это ребёнок. И это Иан тоже прекрасно знал.

Младший Шелран встретился взглядом с братом, но тут Шэйли сидящая рядом с Ианом всхлипнула, и не успел он среагировать, как супруга ринулась прочь. И чтоб ему провалиться на месте, если Верон не вцепился в диван на котором сидел, удерживая себя на месте. Старший брат хотел броситься за Шэйли. Хотел…

Иан с трудом встал.

— Будем надеяться, что в этот раз всё будет хорошо, — ответил он, переводя взгляд с Верона на Ланиру.

— Прости, не хотела её расстраивать, — ответила герцогиня, будто виновато потупив взор.

Иан кивнул и прохромал на выход из библиотеки, следом за Шэйли, за его спиной Ния что-то пролепетала, ей что-то ответил Верон.

— Шэй, — она рыдала в комнате. И стало интересно — а она рыдает из-за того, что у неё нет ребёнка, или из-за того, что Верон сделал ребёнка Ланире?

— Не надо, — отозвалась она, сквозь слёзы.

И вот странно — слёзы Ланиры Иана не раздражали, они будили в нём печаль. Ей просто хотелось сказать “перестань, пустое” и приласкать, и он знал, что Лана поддастся, потому что любила творить трагедию сама.

Но Шэйли была другой, её слёзы были такими неподъемными для Иана. Чувство обречённости разрывало на части и он не понимал, как её утешить, точнее предполагал, но каждый раз боялся попробовать.

А сейчас и вовсе потерялся. Он, как злой мальчишка, хотел сделать ей больно, хотя и понимал, что её вины в том, что случилось нет. Да Иан и не знал же наверняка, что что-то действительно случилось.

— Ты с ней переспал? — и он задал брату страшный для себя вопрос. Иан знал каким будет ответ. Знал, что признания не будет, но так же точно знал, что почувствует… он всё почувствует.

— Что? — нахмурился Верон, сидящий в библиотеке со стаканом выпивки.

Было уже поздно, все легли. Иан понятия не имел, что брат сказал супруге на известие и вообще сказал ли хоть что-то.

— Шэйли, — пояснил он, вытаскивая каждое слово с болью. — Ты с ней переспал.

— Ты головой ударился, Иан? — ответил Верон, но младший Шелран уже увидел всё, что было нужно.

— Как ты мог? Чтоб тебя низшие утащили, — и это было больно. Отвратительно и больно. — Ты же…

— Иан, — и они встретились взглядами. — Прекрати этот…

— Зачем? — взвился младший Шелран. — Зачем? Что? Ради чего? Отомстить мне? Теперь двойная радость, да? Ты тут сидишь и думаешь, чей там ребёнок у Ланиры — твой или мой? А если мой, то ты молодец, отомстил. Да?

— Иан, — прорычал Верон и встал.

— Нет, нет, ты… ты… я же сделал как ты просил! — внутри всё рвалось, потому что пока это были только мысли, можно было отстраниться от них, принимая как что-то забавное, но теперь это стало реальностью. Иан смотрел на старшего брата и умирал, словно по чуть-чуть. — Я сделал как ты просил, сделал. Я вытащил её из этой полной проклятой святости тюрьмы, вытащил. Я привязался к ней, я люблю её… и ты…

Он не заметил, как из глаз потекли слёзы.

— Иан, — Верон мотнул головой.

— Но ты не сказал “нет”, сейчас ты не сказал, что “не делал этого”. Ты не можешь. Глядя мне в глаза, скажи, что не делал этого!

И старший брат отвёл взгляд.

Иан рассмеялся, горьким отчаянием внутри разрывалась бессильная ярость. Душила и рвала на части. Он любил Шэйли, любил. Она была для него чем-то непостижимым, к чему он смог прикоснуться. Он закрыл глаза и всё это ледяной водой лилось на голову, Иан захлёбывался в этой воде, которая нещадно жалила холодом, отрезвляла, глотал её и внутри всё замораживалось, покрываясь льдом, что даже вздохнуть было тяжело.

— Я тебе этого никогда не прощу, Верон. Лучше бы ты меня не спасал.

Верон ничего не ответил. Они сидели в гнетущей, разрывающей своим звоном тишине, каждый погружённый в свои мысли. Пустота, что была сейчас внутри поражала своими масштабами.