Ошибка архитектора

— Глупышка моя, — и инквизитор погладил её по щеке.

А у палача внутри стала умирать надежда. Может если он умрёт, то сможет вернуться наверх до того, как снова переродится в каком-нибудь очередном мире? Или его схватят? Его обязательно попробуют поймать.

— Ты знаешь, что ты переписала мой код? — спросил инквизитор. — Почти восстановила его — то, что, как я думал, утрачено навсегда.

— Я? — удивилась девчонка, смотрела на инквизитора с сомнением.

— Дело в ошибке твоей партии, — ухмыльнулся он. — Как это ни странно. Я помогу тебе перезагрузить мир.

И вот теперь палачу всё стало понятно. Понятно зачем первый инквизитор так с ней ласков сейчас. Ему нужна её сила, сила архитектора, чтобы закончить себя самого.

— Не вздумай. Никогда не верь инквизиторам! — прорычал палач.

— Я… — она посмотрела на него со страхом.

— Глупая! Он заберёт недостающий код себе и сломает тебя, так же как сломал моих братьев, как сломал третьего палача, как сломал Эйву.

И девица перевела взгляд на инквизитора.

— Он прав, — тот не стал отпираться. — Мне нужна часть тебя. Но я верну её тебе назад.

— Не верь! — предостерёг её палач.

— А он? — спросила архитектор, указывая на первого палача. — А Эйва?

— Я попробую, но не могу обещать, — и инквизитор посмотрел на него. — Скорее всего придётся ждать, потому что вытащить душу высшего класса, да ещё и ранга палач, поменявшую себя на другую душу, сопротивляющуюся внешнему… Третья ведь не пойдёт.

— Я не верю тебе, — ответил палач, хотя внутри забилась надежда, желание верить, попробовать, но и тонуть в ложной эйфории он не станет. — Это может быть копия. Сколько ты наделал?

— Копии идеальны. Во всём. Если третья вернётся, то в момент вашей встречи будет палачом и у неё не будет части ноги. И она будет уязвима. Она предала тебя, ты можешь убить её в этот момент. Ты узнаешь, не ошибёшься, потому что имеешь право первого.

Палач содрогнулся, слыша это, а с ним и Рэндан, для которого не было ничего важнее жизни Эйвы. Боль в руке уже отпускала и чувства человека, которым он был в этом мире, возвращались к нему, тянули, рвали на части. Потеря Эйвы была невыносимой, как и для первого палача потеря третьей.

Когда она ушла, когда пропала и он осознал, что не вернётся к нему, оставила его, внутри чернотой разлилась бездна, такая страшная, такая чудовищная, что палач и преставить не мог, что он вообще может найти что-то настолько его пугающее. Он отправился за ней, покинул высшую директорию, перестал слышать зов инквизиторов и своего долга. Всё, что было важно — третья.

И первый инквизитор был прав — он всегда находил её. Каждый раз, сколько бы миров не прошёл следом, сколько жизней не прожил… находил свою девочку, находил и терял, потому что предавал, потому что смертный не мог преодолеть обиду внутри высшей души.

— Ава палач? — прошептала архитектор, вытаскивая из боли воспоминаний, всматриваясь в него своими, словно бездна, глазами.

— Не верю… инквизитору не верю! — он упрямо мотнул головой. — Кто помешает тебе забрать её себе?

— Зачем? У меня есть она… — и инквизитор указал на девчонку. И как бы не хотелось верить, что чувства Верона Шелрана, если они были у него к этой девочке, хоть какие-то, сейчас выкручивают инквизитора, так же как палача выкручивали чувства Рэндана, но недоверие к самому инквизитору были сильнее.

— Ложь! — отрезал палач.

— Хорошо, — сказала тихо архитектор.

Первый палач ринулся к ним, чтобы остановить, но не успел — мир вокруг него дрогнул и осыпался.

“Внимание, перезагрузка мира завершена.”

Глава 40 Шэйли

Она открыла глаза и резко села.

От этого голова заболела, а в глазах помутилось. Она зажмурилась, стараясь понять, что происходит и где она находится. Только обрывки воспоминаний, как вспышки.

Глаза тёмные, цвета фиалок, смотрящие со злостью. Запах крови. Ярость и страх. А потом чьи-то руки обняли её и она утонула в тепле. Погружаясь во тьму.

Открыв снова глаза, она увидела брачный браслет на своей руке. Тонкие пальцы. Сорочка с длинными рукавами, кружевом из, она точно знала, Яллы.

И… она забыла, как сама выглядит!

— Госпожа Шэйли? — после слабого стука, в комнату вошла женщина лет тридцати. Светлые волосы под зелёным платком, мягкое круглое лицо, светло-серые добрые глаза, курносый нос, ямочки на щеках, аккуратные губы. На ней была сероватая блуза, зелёного, как высохшая трава, цвета жилет, и такого же цвета юбка в пол. — Доброго утра, уже проснулись?

— Доброго, — отозвалась она, пытаясь понять, кто перед ней.

— Как вы? Выглядите ошеломлённой. Плохо спали? — спросила женщина и, подойдя к шторам, открыла их, впустив в комнату свет утра.

— Да, — прошептала в ответ.

— Ну, ничего. Завтрак вас взбодрит. Чего-то особенного хотите?

— Не знаю, — и хотелось рыдать. Она старалась держаться, но видимо получилось плохо.

— Ох, не надо, госпожа, не расстраивайтесь из-за такого пустяка, — женщина небрежно махнула рукой. — Я схожу посмотрю, что там и как, принесу самое вкусненькое.

И она подмигнула Шэйли, направилась к двери.

— Примем ванну и станет легче, — женщина вышла.