Ошибка архитектора

Своё состояние она для всех описала как “устала, да и как тут с такими вестями быть весёлой”. Тем более, что пришли дни очищения и можно было так же ссылаться на них, в ответ о своём грустном настроении.

Ни на Юллин, ни на Рэндана она смотреть не могла. Правда конюх и сам почти не появлялся в доме, что даже Яци поинтересовалась в один из дней, не случилось ли что. Бэлт махнул рукой, но что ответил, Эйва не слышала.

— Эйва, — позвала её Ланира, когда горничная помогла герцогине одеться с утра.

— Да, ваша светлость? — хозяйка была подавленной, но как ни странно не устраивала истерики, была тихой, погружённой в мысли.

— А сколько мы уже здесь торчим?

— Почти месяц, ваша светлость, — ответила Эйва.

— Месяц… — задумчиво произнесла Лана.

— Что случилось, госпожа?

— У меня нет дней очищения, — проговорила герцогиня и подняла на горничную взгляд такой странный, словно только что поняла происходящее. — Я что беременна?

Глава 27 Ланира

Ланира была расстроена и раздавлена.

Её настрой на поездку, смелость, которой она набралась, почти успокоив себя, стали не нужны и в один момент превратились в прах.

Она столько дней старалась держать себя в руках, столько дней пыталась быть хорошей, что самой от себя тошно было. Внутри было какое-то непонятное ей чувство, неуютное, раздражающее. Она словно стояла на шатком полу. Это было уже с ней тогда, когда Гаян просто исчез из её жизни, стал чужим. И сейчас она чувствовала, что это происходит снова. Ланира не могла сказать это себе вслух, но предчувствие, что теряет Верона было почти осязаемым.

И может это было странно, ведь они были не влюблённой парой, души друг в друге не чаявшей. Их партнёрство было прочным и надёжным, потому что было основано на прагматичности обоих. Но Лана верила в непоколебимость их союза, поэтому сейчас чувствовала, что начинает паниковать будто на пустом месте, однако может и нет.

Она отчаянно пыталась ухватиться за супруга, каждый раз бросая ему вызов и, если раньше, он отвечал так или иначе, то сейчас у неё ничего не получалось. Ланира подсознательно, кажется, пыталась вывести его из равновесия, потому что всегда после этого получала то, что хотела, что было нужно. Но теперь он не поддавался.

Сначала она списывала всё на место, потому что Верон всегда здесь чувствовал себя хорошо, меньше раздражался, был спокоен и рассудителен. Поэтому её не удивило то, что он не отреагировал на её истерику с дальнейшей попыткой уехать в Ласцу. Но последствия должны были быть и она понимала это, даже нуждалась в них.

Несмотря на то, что случилось между ними с Ианом, да и вообще несмотря на то, что с ними происходило. Она блаженствовала от внимания младшего брата Верона, была на невероятном подъёме от их близости — в сущности они просто помогали друг другу пережить эти полные обречённой скуки дни в деревне. И Лана не чувствовала никаких угрызений совести по этому поводу.

Однако она вернулась, а Верон ничего не сделал. И вот уже сколько времени она сама тянулась к нему, а он не отвечал. Она даже несколько раз ложилась спать в его комнате, но и это не работало.

А теперь она ждала изменений в своём эмоциональном состоянии, как бывало обычно перед днями очищения, но нет… тут Ланира тоже была сама не своя.

Когда они отправились в столицу и их развернули назад, она должна была бы взвиться, разгневаться, но внутри было лишь радость, что никто из королевской семьи не пострадал, то есть Гаян не пострадал. И больше никаких эмоций.

В рациональности её характера сложно было бы усомниться, поэтому она подождала ещё несколько дней и поняла, что и вправду у неё нет дней очищения и более того, признаков их скорого начала тоже нет.

Когда она осмелилась поговорить об этом с Эйвой, а на деле просто сказать о своих подозрениях вслух, Ланира даже не предполагала, какую эмоциональную бурю это всколыхнёт внутри.

— Ваша светлость, — села возле неё горничная и ласково взяла за руку.

Лана всхлипнула, уставилась на живот, потом посмотрела на Эйву.

— Что такое, хорошая моя? — спросила женщина. — Разве это плохо, вы ведь так ждали.

И нет, дело было не в том, что отцом ребёнка мог быть Иан. Страх был в другом.

— А вдруг это неправда? — прошептала Лана, безуспешно пытаясь не расплакаться.

— Ваша светлость, ну что вы… не надо…

— Я боюсь, Эйва. Мне так страшно. Потому что, если я беременна, если я поверю в это, а дни очищения придут? И я снова потеряю ребёнка?

— Не надо о плохом, милая моя, — горничная сжала её руку.

— Я не справлюсь, Эйва. Это так скверно… Эйва… — и Лана расплакалась уткнувшись в руки.

— Ваша светлость, — женщина погладила её по спине. — Всё будет хорошо. Надо верить, я понимаю, что тяжело, но как иначе? Я с вами, моя хорошая. Не думайте о плохом.

— Эйва, не могу, — хотелось унять себя, но внутри было столько обиды, что она полилась через край. — Как я скажу, а потом окажется…