Ошибка «белого стрелка»

Девочка начала было расспрашивать его о войне, но он быстро сменил тему разговора: о войне можно говорить только с воевавшими. А с подружками надо просто трепаться. Этому он научился еще с курсантских лет: обо всем и ни о чем одновременно.

К ее дому подошли быстро.

— А зайдемте к нам? У мамы сегодня блинчики с творогом.

— Да я вам и так надоел уже, наверное.

— Ой, что вы! Вы так интересно обо всем рассказываете! И вообще…

— Нет, Катя, сегодня не могу, поздно уже, но в следующий раз на блинчики приду обязательно.

— Слово офицера?

— Слово.

— Тогда завтра я вас буду ждать… Ну, в два часа, договорились?

— Договорились.

По прямой расстояние между деревнями было таким, что хозяева крайних домов, наверное, могли бы перекликаться, но поросший березняком холм лишал их такой возможности. Зато с вершины его — а дорога проходила как раз через вершину — хорошо различались освещенные окна обеих деревень.

Впрочем, Зырянов смотрел сейчас не на окна. Навстречу ему по середине трассы семенил старик, тот самый, который ехал сегодня с ними в автобусе. Он опирался на палочку и нес в руке все ту же авоську с кефиром.

Старик шел мелкими шажками, взгляд устремился вдаль, и у Женьки появилось такое ощущение, что старик его вообще не видит, хотя они почти поравнялись. Несомненно, это был больной человек. В автобусе он проехал дальше, а сейчас опять топает в ту же сторону. Как маятник двигается туда-сюда, без цели.

Уже спиной, затылком Зырянов почувствовал опасность. Уходя от удара, присел, потом в прыжке завалился на спину, ругнул себя, что далеко упрятал пистолет. Нападавший совсем не по-стариковски, легко, как на борцовском ковре, менял позицию, держа безопасную дистанцию, пробовал зайти со стороны головы.

Женька все же ухитрился, дотянулся до него ногой, и хоть удар получился слабым, но на скользкой дороге человек не удержался, упал. Женька, как ни старался вскочить молниеносно, но все же чуть замешкался, а когда поднялся, увидел направленный точно в свою переносицу ствол. Это был не китайский самопал, а «Вул» — новейший отечественный бесшумный пистолет. Такой видел Женька лишь однажды: в Чечне у армейского разведчика. Тому он достался в качестве трофея.

— Не дергайся, — сказал незнакомец. — Поверь, что у меня нет никакого желания стрелять. Если бы я тебя хотел убить, уже давно курок спустил бы, без всяких спектаклей.

Свободной рукой он сорвал с себя бороду и парик, сунул их в карман плаща.

— И чего же тебе надо, Пилявин?

— Можно, значит, не представляться. Правда, не знаю, как тебя зовут, но это неважно. А надо мне поговорить с тобой. Вставай и топай прямо в лес, там заброшенная ферма стоит. Моя резиденция. Только не дергайся, еще раз прошу. У меня такое положение, что пульну не задумываясь, хоть и не хочу этого. Но своя шкура дороже.

— Часто пулять приходится?

— А, читал, значит, прессу.

Зырянов газет в деревне не читал, не продавались они там, а киоск, расположенный возле работы Леси, был постоянно закрыт. Но Пилявину он ничего не сказал, и тот продолжил:

— Убийцей меня сделали… А я никого не убивал, понимаешь? Не убивал!

Глава семнадцатая

Макаров коньяки никогда на цвет не рассматривал и вообще разбирался в них слабо. Когда был выбор, предпочитал водку, и потому с некоторым удивлением смотрел на то, с каким наслаждением смаковал содержимое бутылки омоновец.

— Ты где научился это пойло пить? — спросил, не выдержав.

— Где, где… Мы же договаривались: о службе ни слова.

Макаров рассмеялся:

— Понял. Что там у нас на повестке дня застолья — женщины?

— Точно. Одна из них, кстати, не далее, как сегодня, передавала тебе привет и просила твой номер телефона. Я не решился это сделать без твоего благословения. Давать, нет?

— Если женщина хорошая…

— Эффектная, во всяком случае. И ты ей очень понравился.

— Тогда зачем спрашиваешь? Если я еще кому-то нравлюсь…

— Заметано. — Шиманов вновь наполнил рюмки. — Она, кстати, ждала, что ты подъедешь за ней после пяти вечера к конторе. Ты обещал, да?

Макаров только сейчас понял, кого имеет в виду Толик. Наташа, длинноногая секретарша из охранной фирмы. Ничего он ей конкретно не обещал, но почему бы действительно не встретиться?

— Ты что, опять был у Игоря? Он вроде ничего парень, да?

Шиманов передернул плечами:

— Смотря для кого. Но любому постороннему человеку одно могу сказать: дел с ним лучше не иметь, обведет вокруг пальца.

— А своих? Вы же служили вместе…

— Ну, у нас, предположим, с ним другие отношения, мы одно дело делаем, а потому друг друга не обманываем… Так, опять сбились с курса. Выпьем за женщин!

— За тех, которые у Игоря? Я, кстати, так толком и не понял, чем они там занимаются?

— Я же тебе говорил: постигают азы военной подготовки и техники любви, готовятся стать телохранителями и секретаршами.

— А кроме шуток?

Шиманов широко улыбнулся:

— Ну ты даешь! Не веришь в широкие возможности слабого пола? Ну-ка, друг, объясни, почему женщина не может стать телохранителем?