Ошибка Бога Времени

И все было кончено…

Глава 6 Кто бросит камень?

Печален мир

Даже когда расцветают вишни…

Даже тогда…

Кобаяси Исса (1768—1827)

Юлия, не торопясь, передернув плечами, новым каким-то движением уронила с себя легкий шелковый халат, мягко упавший к ногам, и с отстраненным любопытством, склонив голову, стала рассматривать женщину в зеркале. Это была незнакомая женщина. Чужая новая незнакомая женщина. Подняв волосы наверх обеими руками, она повернулась боком, потом изогнулась, пытаясь увидеть себя со спины.

Синяки под глазами, бледное лицо, припухшие губы… «Тебе не стыдно?» – спросила она у женщины. Та в ответ лишь пожала плечами и улыбнулась. Даже как бы ухмыльнулась, порочно и томно, и потянулась всем телом, кося глазом на свое отражение.

Ничего, очень даже ничего… тоща, правда, ребра выпирают, как у модельки, и ноги тонковаты. Она, как зачарованная, уставилась в глаза незнакомки – сияющие, карие, широко открытые…

Она все стояла и стояла перед зеркалом, не в силах оторваться. Смотрела на свое отражение, словно видела себя впервые, и думала, что… Нет, ни о чем она не думала. Голова была удивительно легкой и пустой, как воздушный шарик, без мыслей и немного сонной. А тело, в отличие от головы, было наполнено ощущениями… Она прикоснулась пальцем к острому твердому соску и засмеялась… Маленькие быстрые электрические разряды побежали по всему телу, как иголки… Жаркой волной окатило от макушки до кончиков пальцев…

«Я сошла с ума!» – подумала Юлия.

Сколько раз тысячи других женщин повторяли те же самые слова в схожих обстоятельствах, пытаясь оправдать себя перед самими собой: «Я сошла с ума!» Попытка воззвать к здравому смыслу, понятиям о приличиях… Довольно лицемерная попытка, надо заметить.

Она открыла кран, и в ванну рванулась струя горячей воды, над которой сразу же поднялся пар, опрокинула в пар флакон с имбирным шампунем и стояла, зачарованно наблюдая, как растет рыхлый белый пенный шар над краями ванны.

Юлия лежала в горячей воде в облаке пены, закрыв глаза, отдаваясь полузабытому чувству физического комфорта.

– Женька! – позвала она вдруг. – Ты здесь? Конечно, здесь! Где же тебе еще быть? Женечка, не сердись, прости меня, родной, прости! Я негодяйка, подлая, гадкая, я тебе изменила… Женечка, родной мой… я люблю тебя! Ты же знаешь, как я люблю тебя!

Она всхлипнула, слезы закапали в белую пену… Она плакала и гладила себя по новому скользкому рыбьему телу, которое было не ее, а чьим-то чужим и незнакомым и, казалось, звенело, чутко и радостно отзываясь на легкие прикосновения рук. Она вытянулась в струну, запрокинула голову назад, задержала дыхание и ушла под густую холодную пену, и еще глубже, под горячую воду, и оставалась там, сколько смогла выдержать. А когда ей показалось, что сердце готово выскочить из груди, а грудь разорваться, резко вынырнула. Вздохнула глубоко, с наслаждением и новым смыслом. Стерла с лица слезы и пену и сказала себе, удивляясь: «Я живая! Я, оказывается, живая!»

Словно в ответ на это замечательное открытие тело ее послало мощный сигнал о голоде, в желудке образовалась пустота, а голова закружилась. Она подумала, что они могли бы позавтракать вместе… Алекс… Алекс ушел… еще не было восьми. Сказал, что позвонит. Юлия рассмеялась – молодой человек, с которым она провела ночь, ушел на рассвете, пообещав позвонить. Новый опыт, новый жизненный опыт… Новая легкая печаль оттого, что это уже произошло, случилось и теперь уходит все дальше и дальше в прошлое, и время не остановилось…

Глубоко под пластами памяти билось смутное воспоминание о каких-то, студенческих еще, временах, когда мальчик провожал ее до подъезда дома и спрашивал, прощаясь: я позвоню? Воспоминание из далекой юности, чуть ли не из детства… Юлия улыбнулась, чувствуя себя юной девочкой, полная ожидания радостных перемен…

– Нет, – решила она, – правильно, что он ушел!

Она представила себе, как они сидят за столом друг напротив друга… он такой… молодой, а она… уставшая, бледная… прячущая глаза от стыда… С беспощадной ясностью она осознала, что он молод, оскорбительно молод, а она – нет… Мысли ее приняли совсем другое направление.

«Ничего не нужно! – думала она. – Ничего! Когда он позвонит, скажу, что… все! Ничего не было, ни тогда, ни сейчас!»

Не было… Как же не было, если было. Было! Женька задерживался в командировке, и они столкнулись на улице, и он поздоровался и что-то сказал… запинаясь, мучительно покраснев, что позабавило ее – она, оказывается, может нравиться такому… молокососу! И пригласил ее на кофе в «Белую сову», а она подумала: а есть ли у него деньги? Цены там о-го-го…

Она помнит, как он словно невзначай коснулся ее руки…

И на другой день, и на третий… пока она не опомнилась. Старая дура!

Хватит! Ничего не было! Было лишь чувство вины, от которого она корчилась, не понимая себя… Потом она с облегчением узнала, что он уволился из «Торга». И сейчас ни взглядом, ни словом он не напомнил ей…