Ошибка Гофмана

– Вот ты уже и схватываешь, – засмеялся Александр. – Не мачо, не супершпион, просто классный чувак. А потом, уже вечером, он снимает чип и кладет его в…. Кладет куда-нибудь. Прилепляет, как жвачку, к нижней стороне столешницы.

– Дурная привычка, – заметил Николай.

– Да пусть, – отмахнулся Александр. – И уже без чипа заходит в спальню к жене. А вот там надо подумать. Либо она тоже снимает чип. Либо наоборот. Незаметно надевает его. Чтобы… Ну, чтобы был… Короче. Это такой длинный ролик. И каждый его отдельный кусочек, на полминуты или меньше – это отдельная рекламка. А все вместе – короткометражка. Готов со мной поработать над этим?

– Тебя этому в твоей Строгановке научили? – восхищенно спросил Николай.

– Я не знаю, – признался Александр. – Мне кажется, что научить нельзя. Можно дать возможность.

* * *

Руководитель проекта – Антон Вадимович Быковский – оказался крепким молодым мужчиной с легкой небритостью и глубоким взглядом, одетым, как и все вокруг, в светло-голубой халат с готическим вензелем из четырех букв. Он пожал руку сначала Александру, потом Николаю, похлопал по плечу Виктора, который провел рекламистов на верхний ярус цеха, повел рукой над роботизированной линией, сказал: «Ходите и смотрите» – и умчался по неотложным делам.

– Простите, – вслед за ним заторопился Виктор. – Сегодня такой день… До пробного пуска конвейера полчаса. Прессы на самом деле нет, но ответственности выше крыши. Сейчас к вам подойдет секретарь Антона и все объяснит. Ее зовут Маша.

Николай, который открыл рот, когда заметил среди остовов ржавых пакгаузов сверкающие алюминием ангары, пока вел свою машину по новому асфальту, стоял у КПП в ожидании Виктора, а потом принимал у него такой же халат и внимал стерильной чистоте вокруг, наконец захлопнул челюсть.

– А что если это наш российский Apple? – спросил он Александра. – Или этот… SpaceX? Кстати, как называется фирма?

– У нее еще нет названия, – ответил Александр. – Это тоже наша работа.

– Подожди, – не понял Николай. – А вот эти буквы. На халатах. «E», «T», «W», «H»?

– Это я уже знаю, – ответил Александр. – Ernst Theodor Wilhelm Hoffmann. Графическое камео в честь однофамильца и, возможно, вдохновителя изобретателя чипа. Слышал о сказках Гофмана? Похоже, чип – одна из них.

– «Гофман корпорейшн», – ухмыльнулся Николай. – А вот и Маша.

* * *

Маша оказалась невысокой, но ладно сложенной рыжеволосой девушкой, лицо которой было густо покрыто веснушками.

– Она прекрасна, – успел шепнуть Евдокимов прежде, чем рыжеволосая красотка приблизилась.

– Вы – Александр, вы – Николай, а я – Маша! – звонко сказала девушка и пожала руки подопечным. – Пойдемте! Мы на верхнем ярусе, отсюда лучше всего видно. Все важные «шишки» на втором ярусе. Все рабочие – внизу. Только не кричите, акустика здесь отличная.

Пинус и Евдокимов подошли к перилам ограждения. В глазах зарябило от хрома, эмали и пластика. Все это техническое великолепие еще не работало, но уже мигало огнями. Прохаживающийся вдоль линии персонал как будто не выказывал никакого беспокойства.

Александр краем уха ловил слова Маши про основные линии, про вспомогательные, про напыление, секретную оснастку, комплектующие и крутил головой, словно рассчитывал обнаружить какие-то идеи для будущих рекламных роликов.

– А это что за красотка? – спросил Николай. – Ой. Простите Маша, вот, Александр не даст соврать, я как вас увидел, сразу сказал, что вы прекрасны.

– Это точно, – кивнул Александр, вглядываясь в людей на втором ярусе, один из них что-то рассказывал, размахивая руками. – Николай врать не умеет.

– Да бросьте вы, – усмехнулась Маша. – Это же Алина Брейбурд. Суперзвезда. Лучшая реклама. Обложки. Жена моего шефа.

– Так он Брейбурд? – удивился Николай.

– Он Антон Вадимович Быковский, – рассмеялась Маша. – Вон он, стоит справа от Гофмана. Возле Виктора. А Брейбурд – это девичья фамилия его тещи. Эмилии Яковлевны. Сейчас она Рюмина. Она справа. Рядом с ней – Борис Николаевич Рюмин. Тесть моего шефа. Основной инвестор проекта. А что в паспорте у Алины – я не знаю. Может Рюмина. А может и Быковская. Тот «сухарь» с сединами – ученый. Владимир Владимирович Нилов. Возле него Евгений Маркович Лесовский. Он из Ростеста. И те двое – тоже из Ростеста. Остальных я еще не знаю. Тут всё серьезно.

Александр уже и сам понял, что тут все серьезно. Он смотрел на Гофмана. Тот ничем не напоминал средневекового сказочника. Скорее, он казался дирижером. Вот только оркестр был невидимым. И это могло пригодиться. Невидимый оркестр? Или нет. Просто звуки… Работа конвейера, ветер, стук дождя, хлопанье двери, шелест листьев, мурчание кошки. Все. Но гармония должна возникать только с чипом. Кстати, надо бы поюзать это слово – «гармония». Нет, слишком длинно…

– … вы меня не слышите?

Так, о чем его спрашивает Маша?

– Вы его лучше не трогайте, – донесся голос Николая. – Если он «зависает», значит работает. Ну, в смысле, творит…

– Я уже здесь, – отозвался Александр. – Коля, запиши. Оркестр.

– Понял, – полез за смартфоном Николай. – Что оркестр?

– Потом, – нахмурился Александр.