Ошибка грифона

Арей недоверчиво огляделся и убедился, что все так и есть. Большинство стражей давно уже сражаются друг с другом. Кто-то катается под ногами, сдавливая противнику шею. Кто-то безостановочно наносит удары кинжалом. Правда, и на Арея продолжали наскакивать, но к пропущенным ударам он уже почти привык и даже не испытывал особенной боли.

— Пошли! — сказал молодой страж и, поманив за собой барона мрака, стал осторожно выбираться из толпы. На них кто-то бросался. Их кто-то грыз. Первое время Арей еще отмахивал кому-то головы, но постепенно обнаружил, что как только начинает сражаться, бой закипает с прежней яростью. Когда же Арей не сражается, его оставляют в покое все набрасываются друг на друга и можно постепенно пробираться дальше. Наконец бой остался в стороне. Арей и его спутник поднялись на холм. Юный страж опустился на траву, разглядывая рану, которую нанес ему Арей, Кажется, его больше беспокоила не рана, а испачканная кровью рубашка. Оружия, у юного стража не было. Это Арей заметил еще когда пробирался за ним.

Вершину холма трудно было назвать безопасной. То и дело к ним кто-нибудь прорывался, наносил несколько ударов, но отвлекался от стрелы или брошенного ему в спину копья и скатывался с холма, чтобы расправиться с обидчиком.

— Это твой меч их дразнит! Выброси его, а то нам будут мешать! — попросил юный страж.

— Как это «выброси»? А защищаться?

— Они на тебя бросаются, потому что у тебя есть меч. А ты его выброси!

— Так будут же рубить!

— Так они и так рубят. Какая разница?

В словах юноши определенно была логика. Арей, помедлив, неохотно разжал пальцы и уронил меч на траву. И, правда, на них постепенно перестали кидаться. Схватка как-то выцвела и отодвинулась от холма.

— Я плохо сражался, — пожаловался барон мрака. — Без дарха я ничто. Слаб как ребенок!

— Напротив, без дарха мы все! — возразил юноша. — Дарх держал твое сердце замороженным. А что будет с ним теперь, никто не знает. Если достать сердце с ледника и разморозить, оно или быстро испортится, или... начнет биться. 

— Никогда не видел, чтобы сердца после ледника бились. Они всегда протухали, — проворчал барон мрака.

Юноша подтянул к себе колени и обхватил их руками.

— Как тебя зовут? — спросил мечник

— Левус, — охотно отозвался молодой страж, с надеждой глядя на мечника.

Кажется, он думал, что его имя Арею что-то скажет. Но Арей покачал головой, и молодой страж грустно уткнулся лбом в колени.

— Ты ведь не узнал меня? — спросил он.

— Нет.

— Я надеялся, что узнаешь.

— Я тебя никогда не видел.

— Ты меня не замечал. Еще в Эдеме я часто ходил за тобой. Издали любовался твоим полетом. Мечтал быть таким, как ты. Во всем подражал тебе. Я ушел из Эдема, потому что ты из него ушел. Кводнон был для меня никто… А ты меня убил!

Арей вспомнил, как недавно загнал в него меч.

— Когда убил? Только что? — спросил он.

Молодой страж покачал головой:

— Здесь убить никого нельзя, хотя те внизу этого и не понимают, И никогда не поймут. Ненависть лишила их разума. Нет, ты убил меня давно и по-настоящему.

Арей недоверчиво разглядывал длинное бледное лицо:

— Странно. Мне казалось, я помню лица всех, кого убил!

— Это было давно. Первыми ты заколол моих спутников. Очень быстро, одного за другим. Я испугался и побежал. Ты догнал меня и отмахнул мне голову. Ты даже не заглядывал мне в лицо, оттого и не запомнил его. Потом ты разбил мой дарх и пересыпал из него в свой дарх два эйдоса.

— Всего два? — спросил Арей удивленно.

— Да. Один был эйдос девушки, которая меня любила, а другой — эйдос старика-философа. Кажется, его звали Эпикуром. Он был хороший, добрый человек и очень несчастный. Не знаю, зачем он отдал его мне. Ему важна была его идея, что сам он возник стихийно и душа умирает вместе с телом. Красивая такая идея, продуманная во всех деталях. Эйдос в эту идею никак не вписывался. Потом, уверен, он пожалел.

Арея беспокоило другое.

— Странно. Выходит, я убил тебя без повода? Ты не защищался? — спросил он недоверчиво.

— У меня и меча-то никогда не было, — грустно сказал Левус. — На тебя напали мои спутники. Из засады. Я просто стоял с ними рядам, удивляясь, зачем мы прячемся. Я вообще почти не знал их. Они встретили меня накануне и неплохо ко мне отнеслись. Накормили меня, дали одеяло. А утром сказали, что надо постоять за скалой подождать друга, который должен им несколько эйдосов.

— Другом был, конечно, я! — сказал Арен.

Левус вздохнул:

— Признаться, я подозревал что-то неладное. Думал: может, они воришки из Среднего Тартара, которые отбивают от каравана отставших верблюдов?

— Прости, что убил тебя, — сказал Арей.

— Ничего, — ответил юноша. — Я должен был сразу догадаться. Хотя это трудно... Никогда не знаешь, что у кого в душе.

Арей вгляделся в тонкое умное лицо.

— Ты сохранил много эдемского света, — сказал он.