Ошибка мертвого жокея

* * * Смиту потребовалось две недели, чтобы раскрыть свои планы. Барбер с самого начала понимал, что у Смита есть к нему некое предложение, но терпеливо ждал, забавляясь и не выказывая любопытства. Обедал со Смитом в отличных ресторанах, где его принимали с распростертыми объятьями, посещал галереи, выслушивая лекции Смита об импрессионистах, ходил на бега и, ориентируясь на информацию Смитом от местных «жучков», чаще выигрывал, чем проигрывал. Барбер прикидывался, что компания этого маленького, умного человечек нравится ему больше, чем было на самом деле. Смит, в свою очередь, и Барбер это знал, преувеличивал восторг, который испытывал от общения с Барбером. Шла определенная притирка, причем ни одна из сторон не выкладывала карты на стол. Однако за эти две недели Барбер так и не догадался, почему Смит обхаживает его.

А потом, поздней ночью, после сытного обеда и турне по ночным клубам, по ходу которого Смит был на удивление мрачен и рассеян, когда они уже стояли перед отелем Смита, он сделал первый ход. Ночь выдалась холодной, и на пустынной улице им встретилась лишь проститутка с собачкой. Без особой надежды взглянув на них, она проследовала к Елисейским Полям.

— Завтра утром ты будешь в отеле, Ллойд? — спросил Смит.

— Да, — кивнул Бар. — А что?

— А что? — рассеянно повторил Смит, глядя вслед продрогшей девушке с пуделем, шагающей по темной улице. — А что? — он вдруг хохотнул. — Я хотел бы кое-что тебе показать.

— Я буду в номере все утро.

— Скажи мне, друг мой, — Смит коснулся рукава Барбера затянутой в перчатку рукой. — Ты догадываешься, почему я так часто вижусь с тобой последние две недели, почему мы едим в лучших ресторанах и пьем лучшее виски?

— Потому что я — умен, интересен собой и со мной весело, — улыбаясь ответил Бар. — А кроме того, тебе чего-то от меня нужно.

Смит вновь хохотнул, на этот раз громче, погладил рукав Барбера.

— Да уж, друг мой, умом тебя Бог не обидел.

— Пожалуй, — скромно признал Бар.

— Скажи мне, друг мой, — Смит понизил голос до шепота, — не хотелось бы тебе заработать двадцать пять тысяч долларов?

— Что? — переспросил Барбер, дабы убедиться, что он не ослышался.

— Ш-ш-ш, — Смит вдруг заулыбался, к нему разом вернулось хорошее настроение. — Подумай об этом. Увидимся завтра утром. Спасибо, что проводил меня, — он отпустил рукав Барбера и двинулся к отелю.

— Смит! — позвал Бар.

— Ш-ш-ш, — Смит игриво прижал палец к губам. — Спокойной ночи. Завтра я к тебе загляну.

Барбер наблюдал, как сквозь вращающуюся стеклянную дверь Смит входит в огромный, ярко освещенный, пустынный вестибюль отеля. Шагнул к двери, чтобы последовать за ним, остановился, пожал плечами, поднял воротник и неторопливо зашагал к своему отелю. Я ждал достаточно долго, подумал он, дотерплю и до утра.

* * * Барбер еще не встал, когда открылась дверь и в номер вошел Смит. В комнате с затянутыми портьерами царил мрак и Барбер лежал в полусне, полудреме, повторяя про себя: двадцать пять тысяч, двадцать пять тысяч. Он открыл глаза, когда услышал скрип петель, в дверном проеме увидел силуэт невысокого, плотного мужчины, подсвеченный тусклым светом, падавшим из коридора.

— Кто это? — спросил Барбер, не поднимаясь.

— Ллойд, извини, — ответил Смит. — Спи, я зайду позже.

Барбер резко сел.

— Смит. Заходи.

— Я не хочу беспокоить…

— Заходи, заходи, — Барбер поднялся босиком прошел к окну, раздвинул шторы. Выглянул на улицу. — Господи, кто бы мог знать, — он закрыл окно. — Уже светит солнце. Закрой дверь.

Смит закрыл. Свеженький, чисто выбритый, бодрый. В твидовом пальто свободного покроя, безусловно, английском, и мягкой итальянской фетровой шляпе. В руке держал большой конверт из плотной бумаги.

Барбер, щурясь от яркого света, надел халат, шлепанцы, закурил.

— Извини, я хочу умыться.

Он зашел за ширму, отделявшую раковину и биде. Умываясь, услышал, как Смит прошел к окну. Он что-то напевал, мелодичным голосом, мелодию из какой-то оперы. Барбер определенно ее слышал, но вспомнить не мог. Помимо прочего, подумал Барбер, расчесывая мокрые от воды волосы, этот мерзавец наверняка знает пятьдесят р.

Выходя из-за ширмы с почищенными зубами и расчесанными волосами Барбер чувствовал себя более уверенно.

— Париж, — Смит смотрел в окно. — Какой хороший город! Какой фарс! — улыбаясь, он повернулся к Барберу. — Счастливчик. Ты можешь по утрам мочить волосы, — он коснулся рукой своих, заметно поредевших. — Всякий раз, когда я мою голову, волосы сыплются, как осенний лист. Сколько, ты говорил, тебе лет?

— Тридцать, — ответил Барбер, зная, что Смит редко что забывает.

— Чудесный возраст, — воскликнул Смит. — Оптимальный. Человек уже достаточно пожил на свете, чтобы знать, чего хочет, но при этом все еще молод и может ввязаться в любую авантюру, — он отошел от окна, сел, уронил конверт на пол. — В любую, — он чуть ли не кокетливо вскинул глаза на Барбера. — Как я понимаю, ты помнишь наш разгр.

— Я помню упоминание двадцати пяти тысяч долларов.

— Ага… ты помнишь, — радостно воскликнул Смит. — Так как?

— Что как?

— Ты хотишь их заработать?

— Я слушаю.

Смит потер пухлые ладошки.