Ошибка олигарха

– Банк в Нассау мы никак контролировать не сможем, – сообщил Иосиф Борисович. – Получается, что вам нужно будет открыть там себе счет, чтобы затем в банк вам перевели эту сумму. Хотя я лично не стал бы так торопиться.

– У нас другие соображения, – уклонился от объяснений Ринат.

– Я понимаю. Поэтому ни о чем не спрашиваю. Ваша задача туда приехать и подписать документы. Там будет их адвокат Марк Пинхасович Шрайбман, с которым мы уже говорили…

Услышав фамилию украинского адвоката, Ринат улыбнулся. Ему стало весело. Впервые за время полета.

– Чему вы улыбаетесь? – не понял Иосиф Борисович.

– Все меняется, а хорошие адвокаты всегда евреи, – пояснил Ринат. – Даже если распалась страна, даже если большинство евреев уехали в Израиль. Все равно самые лучшие адвокаты – это обязательно евреи. Почему так получается?

– По-моему, все понятно. Куда могли пойти учиться дети из обычных еврейских семей? В оборонную промышленность их не пускали. На партийную и советскую работу брали не очень охотно. Можно было стать либо врачом, либо юристом, либо заниматься творческой деятельностью или наукой. Вот основные направления. Причем евреи, которые оканчивали юридический факультет, обычно не шли работать следователями, судьями или прокурорами. Иногда сами не хотели, чаще их не брали. Обычно представителей, имеющих отметку в пятой графе, охотно принимали в коллегию адвокатов или на работу нотариусом. В Советском Союзе эти профессии считались самыми непрестижными. Выпускники юридических факультетов и вузов хотели быть судьями, прокурорами, следователями. Это понятно. С одной стороны, реальная власть, а с другой – романтика. Поэтому мне и моим коллегам, имеющим тот же «изъян» по пятому пункту, был почти заказан доступ в правоохранительные органы, особенно в следственные части КГБ или МВД. Зато самые сильные кадры адвокатов были традиционно в крупных городах – Москве, Ленинграде, Киеве, Баку. И, конечно, в Одессе.

– Многие шли в адвокатуру или занимались творчеством. Но почему-то самых больших успехов добивались именно ваши соотечественники, – заметил Ринат.

– Разумеется. Мы ведь знали, что не имеем права состязаться с представителями «титульных» наций в Москве, Киеве или Баку. Мы должны быть настолько выше и лучше, чтобы экзаменаторы не могли нас срезать, а распределительные комиссии в вузах отказать нам в праве выбирать адвокатуру. Так и в творчестве. В Советском Союзе существовал скрытый антисемитизм, вы же знаете, как у нас клеймили Израиль и сионистов. Был даже организован печально знаменитый антисионистский комитет во главе с дважды Героем Советского Союза генералом Драгунским.

– Я помню, – снова улыбнулся Ринат, – о нем мне рассказывали. Тогда я был совсем мальчиком. Но об этом я знаю. Значит, там Шрайбман, а со мной будете вы. Очень хорошо. Тогда я думаю, что подписание документов пройдет быстро и займет не очень много времени.

– Пятнадцать-двадцать минут, – подтвердил Плавник.

– И через час мы сможем снова быть в аэропорту, – резюмировал Ринат. – Очень хорошо. Закажем билеты на вечер.

– После подписания документов будет пресс-конференция, – напомнил Иосиф Борисович, – и я полагал, что мы обязаны там задержаться. Не говоря уже о том, что мне в любом случае нужно будет согласовать с Шрайбманом еще несколько документов.

– Ясно. Тогда я улечу после пресс-конференции, а вы останетесь в Киеве.

– Как вам будет удобно. Я слышал, что Инна осталась у вас?

– У меня такое ощущение, что все новости обо мне сегодня подробно передавали по всем каналам телевидения. Откуда вы знаете про Инну?

– Тамара рассказала. Она несколько раз звонила к нам ранним утром. Сначала она подтвердила, что мы летим в Киев все вместе, затем позвонила и сообщила, что вылет вообще отменяется. Потом снова позвонила и сказала, что мы летим. Спать в таких условиях было почти невозможно. Вчера вы говорили, что вместо вас полетит Надежда Анатольевна. Согласитесь, что я мог окончательно запутаться. Тамара сообщила мне про Инну, когда позвонила в последний раз, и предупредила, что по пути в аэропорт вы заберете и меня.

– Она, как всегда, все рассчитала верно, – согласился Ринат. – Надеюсь, никто больше не предполагает, что акции могут вырасти в цене. Иначе мне придется пережить несколько неприятных минут, пытаясь объяснить, почему я продаю эти акции именно сегодня.

– А действительно, почему? – оживленно спросил Плавник.

– Мне так захотелось, – пожал плечами Ринат и отвернулся.

– Это как-то связано с неожиданным появлением завещания Глущенко? – не унимался адвокат.

– Не помню, – ответил Ринат, не поворачивая головы.