Ошибка президента

– Как мы уже сообщали, на прошлой неделе таинственно исчез один из руководителей финансовой системы России. После внезапной гибели начальника войск спецохраны Георгия Шилова это уже второе ЧП в российском руководстве. Официально объявлено, что Шилов покончил жизнь самоубийством.

– Чушь какая! – воскликнул Константин Андреевич. Да Жора за жизнь зубами держался. Тут было кем-то чисто сработано…

– А ты ведь его знал, да, Костя, этого Шилова? – спросила Татьяна.

– Знал немного, – подтвердил Константин Андреевич, – мы с ним когда-то жили по соседству.

Диктор СNN тем временем продолжал:

– Из авторитетных источников удалось установить, что исчезновение господина Корсунского было таинственным не для всех: он был арестован по обвинению в подготовке государственного переворота. Но официальное, подтверждение о его аресте пока не поступало и, как утверждает наш источник информации, вряд ли скоро поступит. Нашим корреспондентам удалось узнать, что более недели назад, около 26 ноября, в середине дня в рамках следственного эксперимента он под большой охраной был вывезен из знаменитой «Матросской тишины» по направлению на север от Москвы. По маршруту следования приблизительно на сороковом километре Ярославского шоссе произошла серьезная перестрелка. Общее количество погибших превышает десять человек. По слухам, труп господина Корсунского был опознан. Несмотря на то что после инцидента на Ярославском шоссе прошло почти десять суток, официальные представители никак не комментируют это событие. Пресса почти не отреагировала на перестрелку, лишь «Московский комсомолец» глухо сообщил о мафиозной разборке Мытищинской и Балашихинской группировок с большим количеством жертв.

Когда Константин Андреевич перевел Татьяне то, что говорилось по телевизору, она только звонко расхохоталась.

-Ну а еще чего там?

– Это уже про Чечню: «Пресс-центр Министерства обороны России опровергает факт концентрации войск на границе с Чечней. Поездка Галкина на Северный Кавказ названа плановым мероприятием по проверке боевой и политической подготовки в войсках». Да… – Константин Андреевич покачал головой. – А как он хвалился? «Ротой десантников за два дня!» Болтун этот Нил, чувствую, надолго он там застрянет!

– Грозный считает, что война назначена на 10 декабря. По мнению Дешериева, военным проще договориться между собой, чем политикам, поэтому он предпримет сегодня последнюю попытку избежать военных действий и направляется на встречу с генералами Галкиным и Еркиным в…

– Ладно, Костя, выключай, – махнула рукой Татьяна. – Чего от этих чеченцев ждать, они только цветами торгуют и с ножами бегают.

– Ну нет, Танечка, – улыбнулся Константин Андреевич, – цветами и арбузами торгуют азербайджанцы. А с ножами дураки бегают. Дешериев – не простак. Если при советской власти какой-нибудь кореец или чеченец умудрился в генералы выйти, значит, голова: что задумает, то и сделает. Ладно, действительно хватит. – Константин Андреевич поднялся, щелкнул дистанционкой и с полминуты задумчиво смотрел в погасший экран.

– Ну что ты? – спросила Татьяна, обнимая его сзади. – О чем задумался?

– Да так, о своем… – Он повернулся к ней. – А ты прекрасно выглядишь. Пойдем.

Они вышли из гостиницы и сели в роскошнейший открытый «линкольн».

Ни Константин Андреевич Корсунский, ни Татьяна, ни даже Аркадий Сотников не заметили, что на острове появился человек, которого еще вчера тут не было. Худощавый мужчина в потертых джинсах, с седым ежиком волос над моложавым лицом медленно шел по белому коралловому песку вдоль прибоя.

У Турецкого редко находилось время заглядывать в телевизор. Но начавшаяся в канун Нового года чеченская война заставила его чаще, чем обычно, смотреть на телевизионный экран. Новый год проходил под знаком войны, и когда за несколько минут до полуночи на экране возник Президент, поздравляющий россиян с Новым, 1995 годом, Ирина воскликнула:

– Там Грозный приступом берут, а Брежнев делает вид, что все нормально!

– Ира, вспомни, какой сейчас год! А ты все – Брежнев! – засмеялся Турецкий.

– Чего-то я последнее время стала оговариваться, – усмехнулась Ирина.

Турецкий вгляделся в экран – в выражении глаз Президента мелькнуло что-то очень знакомое. Турецкий застыл на месте.