Ошибка просветления

Вам не нравится то, что я говорю, потому что это подрывает всю индийскую культуру и психологическую надстройку, воздвигнутую на фрейдистской фальшивке. Вот почему психологи и религиозные деятели настроены против меня — им не нравится то, что я говорю, ведь это их хлеб. Со всем этим покончено: всему религиозному и психологическому бизнесу придёт конец в следующие двадцать или тридцать лет.

Вопрос: Сэр, какую роль приходится играть Индии в сегодняшнем мировом кризисе?

У. Г.: Кризис, который мир претерпевает, должен породить нечто, [для того чтобы мир] мог спасти себя. Я думаю, это должно прийти, и придёт оно с Запада — не знаю, откуда именно, но у Индии нет никакого шанса.

В: Искреннее ли вопрошание там на Западе?

У. Г.: Очень искреннее. Они ставят под вопрос свои ценности. Сейчас это всего лишь стадия восстания и реакции, но они хотят ответов. Это прагматичные люди, они хотят ответов; их не удовлетворяют одни лишь обещания.

Так выглядит ситуация — иначе человек обречён, понимаешь. Но человек не исчезнет; каким–то образом он выживет. Я не проповедую теорию конца света — я не предсказатель конца света. Но я верю, что это придёт с Запада. Понимаешь, оно должно откуда–то прийти, и этой страной будет не Индия.

В: Вы совершенно точно уверены?

У. Г.: Я в этом уверен, потому что половину своей жизни я прожил на Западе — первую половину в Индии, а теперь вторую половину на Западе.

В: Как вы пришли к такому выводу? Разве вы не считаете, что Индия выработала своего рода философию?

У. Г.: Вчера я цитировал отрывок из Эмерсона. Я очень редко кого–то цитирую. Знаешь, он говорит, это очень интересно, что если ты хочешь, чтобы твой ближний поверил в Бога, дай ему увидеть, каким тебя может сделать Бог. Бесполезно рассуждать о Боге как любви, о Боге как истине, о Боге как том и сем.

Так вот, это самое интересное: пусть мир увидит, каким тебя может сделать Бог. Точно так же, ты должен привести свой дом в порядок. Он находится в хаотичном состоянии — Индия — никто не знает, куда она катится. И если есть что–то в вашем духовном наследии (а там много всего; я ни на секунду не отрицаю этого; Индия породила такое множество святых, мудрецов и спасителей человечества), если это наследие не в силах помочь этой стране привести свой собственный дом в порядок, как, по–твоему, эта страна может помочь миру? Это первое.

Второе: тебе приходится пользоваться современной терминологией, новыми фразами. Люди на Западе заинтересованы, очарованы из–за новой терминологии, новых фраз, и они чувствуют, что представляют собой нечто, оттого что могут повторять эти вещи, — вот и всё. Ты учишь новый язык и начинаешь говорить на нём, и чувствуешь себя великолепно, но по сути своей это никак не помогает тебе.

Ну и как может это великое наследие, которым так гордятся все индусы, помочь прежде всего этой стране? Почему оно не может помочь нашей стране? — вот в чем мой вопрос.

В: Помочь в каком смысле?

У. Г.: Прежде всего должна быть экономическая стабильность — каждый должен быть накормлен, одет и иметь крышу над головой. Бедности в этой стране нет оправдания — мы уже более тридцати лет являемся свободной страной. Почему всё это до сих пор продолжается здесь? Это мой основной вопрос. Не то чтобы у меня были ответы. У меня нет ответов. Если бы у меня были ответы, я бы не сидел тут, болтая с тобой; я бы делал что–то. Понимаешь, индивидуально никто не может ничего сделать — такова ситуация. Коллективное действие несёт с собой проблемы — моя партия, моя система, моя техника; твоя партия, твоя система, твоя техника — и все эти системы в конце концов оказываются на поле битвы. Все их силы растрачиваются на попытки…

В: Склонить на свою сторону?

У. Г.:.… склонить людей к своим политическим позициям. Но эти системы никоим образом не разрешили проблемы — вот и всё, что я хочу сказать.

В: Страна не может спасти себя? Наследие не способно помочь?

У. Г.: Страна не может спасти себя. Наследие, по–видимому, не способно помочь людям, к сожалению.

В: (Невнятно)