Ошибка просветления

Такая ситуация, по–видимому. Мы все так беспомощны. У нас есть надежда — может быть, однажды Индия породит подходящего человека — но условия ещё не созрели. Когда они созреют, я не знаю. Страдания, видишь ли — у людей в этой стране очень странное отношение. Фатализм, который практикуется в Индии столетиями, ответствен за плачевное положение этой страны сегодня.

В: Вы думаете, что усилия всех этих святых — таких людей, как, например, Саи Баба — все они бесполезны?

У. Г.: Что он делает? Что он делает? И если он аватар, коим представляется, и если он не может, то кто может? — скажи мне. что–то где–то не так.

В: Так что, всё это тщетно?

У. Г.: По–моему, тщетно. Они ничего не могут сделать.

В: Они творят чудеса, что–то создают из пустоты.

У. Г.: Какой из этого толк? Какой прок в этих чудесах? Он не может сотворить чудо из чудес, которое необходимо, чтобы преобразить саму жизнь, весь образ мысли. Может он это сделать?

В: Он привлекает множество людей, включая так называемых интеллектуалов.

У. Г.: Интеллектуалы — это самые скучные и тупые люди (смех) — они самые доверчивые. Я не говорю именно о Саи Бабе. Я ничего не знаю о Саи Бабе. Меня не интересуют чудеса, вот в чем дело. Он святой номер один в этой стране, потому что собирает многочисленную публику, хм? В этом отношении (смеётся) он номер один, а ещё есть номер два, три, четыре, видишь — у нас есть классификации в соответствии с тем, сколько людей они собирают.

Так вот, я не знаю, что он может. Это будет чудо из чудес — меня не интересует материализация часов, ни швейцарских, ни индийских, — но это будет чудо из чудес, и если есть в этом мире какой–нибудь аватар, способный совершить это чудо, я буду первым, кто поприветствует его. Он не может этого. Никто не может.

Помочь может не аватар; помочь может индивидуальность. Это индивидуальная проблема, так что аватар помочь не в силах. В каждом человеке есть спаситель, и если этот спаситель обнаружится и раскроется, тогда есть надежда. Но когда?

В: Провидцы Упанишад, я полагаю, все были людьми, которые раскрылись индивидуально.

У. Г.: Если бы в учениях Упанишад было бы что–то стоящее, тогда не возникло бы необходимости в приходе Будды. Почему он появился? Они создали возможность, потребность в людях, подобных Будде — он появился после Упанишад. Видишь ли, ведический материал распался, тогда на сцену вышли провидцы Упанишад; и они провалили всё дело, тогда пришёл Будда; и после него столько людей. Буддизм в этой стране деградировал, и потому должен был появиться Шанкара; и его последователи сделали то же самое, так что возникла необходимость в Рамануджачарье — то же самое, понимаешь — а потом Мадхавачарья. Где же место для всех этих учителей?

Возможно, снова возникла нужда в ещё одном учителе — лишь Богу известно. Я не знаю, рядом ли он. Даже аватары, которые есть среди нас, кажется, не способны совершить это чудо, необходимое, чтобы спасти эту страну и весь мир.

В: Какое у вас представление о Боге? Вы очень часто говорите, что только Бог может помочь.

У. Г.: Нет, это просто манера говорить. (смеётся) Человека надо спасать от Бога — это очень важно, потому что… Я не имею в виду Бога в том смысле, в каком вы используете слово «Бог»; я имею в виду всё, что символизирует «Бог», не только Бога, но и всё, что связано с этим представлением о Боге, даже карму, реинкарнацию, перерождение, жизнь после смерти, всё, всё то, что вы называете «великим наследием Индии», — всё это, понимаешь. Человека нужно спасать от наследия Индии. Не только людей; страну нужно спасать от этого наследия. (Не революцией, не так, как это сделали в коммунистических странах, — это не выход. Я не знаю почему; понимаешь, это очень скользкий предмет.) Иначе нет никакой надежды для человека и для страны.

Не то чтобы он должен стать анти–Богом или атеистом. По–моему, теист (верящий в Бога), неверующий и тот, кто находится где–то между ними и зовётся «агностиком», — все они в одной лодке.

Я лично чувствую, что вне человека нет силы, понимаешь — нет силы вне человека — вся сила, что есть, содержится внутри человека. В таком случае — а для меня это факт — нет смысла облекать эту силу во внешнюю форму, создавать какой–то символ и поклоняться ему, понимаешь? Вот почему я говорю, что Бог, вопрос Бога, не имеет отношения к человеку сегодня. Не знаю, ясно ли я выражаюсь.