Ошибка сказочника

Шмидт с досадой причмокнул, поднял голову, посмотрел на ребят. Они усаживались напротив, не дожидаясь разрешения, не от наглости, а от рассеянности. Им просто сейчас было не до субординации, голова была забита совсем другим.

– Ну что? – спросила Маргарита, едва усевшись. – Нашли что-нибудь?

Ответа она ждала с замиранием сердца. Ей и хотелось, и не хотелось, чтобы «что-нибудь» нашли. Если найдут, то – она была в этом почти уверена – тело Костика, и значит всё, конец! Не найдут – остаётся хоть какая-то, хоть призрачная надежда на чудо. Всё происходящее в деле с Бессмертным отчетливо попахивало какой-то мистикой и чертовщиной, и необъяснимое исчезновение Костика сейчас уже больше поддерживало Маргариту, нежели угнетало. Она думала не о том, что его нет, а о том, что его нет мёртвого. И сейчас она не столько надеялась, сколько боялась кивка Шмидта.

Шмидт аккуратно сложил листы, постучал ребром пачки по столу, выравнивая края, убрал в папку и только после этого медленно покачал головой.

– Нет.

У Маргариты отлегло от сердца. Она испугалась этого облегчения.

«Ну да, конечно, – думала она со стыдом. – Куда бы ни пропал мальчишка, мы по крайней мере не виноваты в его смерти. Хорошенькое утешение!»

– А Лиза? – спросил Никита. – Лиза что-нибудь сказала?

– Нет, ребята, – качнул головой Шмидт, тяжело облокотившись о стол, – и с Лизой пока всё глухо. Что у вас?

– То же самое, – хмуро ответил Никита. – Молчит. Я не я, и лошадь не моя. Вообще непонятно, на что он рассчитывает?

– Что конкретно он вам сказал? Как объяснил ситуацию?

Никита коротко пересказал ему разговор с Бессмертным.

– Ну вот, ты сам всё и сказал, – резюмировал Шмидт, когда Никита закончил. – Ваше слово против его. Объективных данных нет. Тела тоже. Непонятно вообще, что произошло. За такое дело ни один прокурор не возьмётся.

– У нас похищение ребенка! – воскликнула Маргарита.

– Нет, никакого похищения не было, – спокойно ответил Шмидт. – Мать сама просила Бессмертного забрать сегодня сына, я проверял. Мальчишка сел в машину добровольно, вы сами сказали. Никаких следов насилия. – Шмидт развёл руками. – Не было похищения.

– А пропажа человека?

– Опять же – какая пропажа? Кто возьмётся за это? Три человека под присягой скажут, что мальчик пропал в колодце. Обстоятельства будут разниться, но не суть. Суть в том, что у нас нет обвиняемого. Точнее, есть, но… при известном раскладе под статью может пойти как Бессмертный, так и вы оба.

Это Никита с Маргаритой уже понимали. Им хватило ума не указывать Шмидту на то, что под статью может пойти и он. Не в этом сейчас было дело.

– Хороший адвокат развалит это дело на раз-два, – продолжал Шмидт. – А если мы раскроем карты, то ещё и повесит всё это на нас. Деньги у Бессмертного есть, адвоката он найдёт. Нет, ребята, по процедуре мы его не возьмём.

– Что же делать, Леонтий Васильевич? – растерянно спросила Маргарита.

Шмидт тяжело поднялся.

– Пора мне самому побеседовать с Бессмертным, – сказал он, забирая папку и выходя из кабинета.

* * *

Шмидт сидел напротив Бессмертного и вынимал из папки распечатанные фотографии. Маргарита с Никитой стояли позади него в разных углах комнаты, скрестив на груди руки и безмолвно наблюдая за происходящим.

– Алексей Иванович Бессмертный. – Шмидт по очереди касался разложенных снимков. – Василий Васильевич Коновалов. Андрей Константинович Рейнер. Сергей Валентинович Павлов. Как предпочитаете к Вам обращаться?

– Меня зовут Алексей Бессмертный. Сколько себя помню. Давайте остановимся на этом.

Бессмертный выглядел спокойным и невозмутимым. Он посмотрел на часы, повернув руку, и снова поднял взгляд на Шмидта. Шмидт усмехнулся.

– Хорошо. А кто тогда на этих фотографиях?

– Понятия не имею, – Бессмертный пожал плечами.

– На всех них один и тот же человек. До невероятности похожий на вас.

– Вполне возможно. Но что с того? Мало ли в мире похожих людей. Или фотошопа.

– Действительно, – хмыкнул Шмидт. – Может, и впрямь я зря загоняюсь. Уж простите, работа такая. – Он выложил фотографию в Кёнигсберге. – Вы, видимо, и в Восточной Пруссии не были никогда.

– Ну почему же? – Бессмертный мельком взглянул на фото. – В Калининграде я был пару раз. В четвертом году, кажется. И в семнадцатом.

– А в сорок пятом? – Шмидт смотрел на Бессмертного с лёгкой усмешкой, открыто признавая, что слова сейчас ничего не значат.

– Ну как бы я мог это сделать, генерал? – Бессмертный слегка развёл закованные в наручники руки. – Мне же не сто лет, в конце-то концов?

– Очевидно, – Шмидт опять хмыкнул, сложил фотографии, постучал, выравнивая края. – А в 91-ом вы не могли быть в Москве?

– Может и мог, – Бессмертный посмотрел на часы. – Не уверен, что помню, где был тридцать лет назад.

– В августе 91-го? Сложно было бы забыть это время. Я вот прекрасно помню 19 августа, и где был, и что видел. И могу поклясться, что видел тогда вас на Лубянской площади. Нет?