Ошибка сказочника

– Как это случилось? – хрипло спросил он у Ядвиги, когда она с Велизарием, уложив малышку в кроватку, вышли из дома. – Кто устроил поджог?

– Оглоеды наши деревенские, – зло бросила Ядвига. – Самокрут с Кожемякой, да и прочие до кучи. Не знаю, уж, что там случилось, но, наверное, Василису боялись. Сволочи тупоумные! Это её они хотели сжечь, а уж остальные так, подвернулись просто. Хорошо, хоть девочки спаслись; Маша, умница, прибежала ко мне. Я сразу туда, но… – Ядвига развела руками, – там уже всё пылало, ничего было не сделать.

Метелица не понимала, как держится Кеша. Она сама не справлялась, то и дело вытирая глаза рукавом. Соловей вцепился Кеше в плечо и держал, не зная, что ещё сделать.

– Зачем же они так? – пробормотал Велизарий потерянно. – Чем она им мешала?

– Да они просто ненавидели Вассу, – гневно вскинулась Ядвига. – Завидовали, думали помогает семье колдовством. Я говорила Вассе, что не стоит при них колдовать. Предупреждала же ведь её…

– Беда, беда, – качал головой Велизарий. – Что же теперь, расследование будет?

– Я уже сообщила уряднику, – сказала Ядвига. – Думаю, что… – она насторожилась, приложила палец к губам. – Кажется, малая пищит. Один момент, ребята, я только проверю, что у неё.

Ядвига бросилась в домик, подобрав полы юбки.

– Я тоже посмотрю? – робко попросила Маша и, дождавшись кивка брата, побежала за Ядвигой.

Велизарий бросил внимательный взгляд на Кешу.

– Держись, Троекуров! – попросил он. – Мы всё уладим. Сейчас заглянем к уряднику, потом найдём… – Велизарий прочистил горло, – похороним. Потом решим, что с девочками. Ядвига Михайловна предлагает оставить их у себя, она не против за ними присмотреть. Пока то да сё, пока не решишь что или не закончишь учиться. Ты как?

Кеша неопределённо пожал плечами, отвернулся и медленно пошёл, кажется не очень соображая куда. Велизарий взглядом велел Метелице и Соловью не оставлять его, но те и не нуждались в указаниях. Они и так не бросили бы сейчас Кешу одного.

Велизарий подошёл к озеру, скинул сандалии и зашёл в воду по щиколотку. Стояла теплая осень, и вода ещё не остыла, и на краткий миг Велизарий почувствовал наслаждение от прохладных волн на горячей коже. Он потрогал лоб – лоб тоже горел. Словно огонь, клокотавший у него внутри с того момента, как он узнал о гибели Василисы, не находя внешнего выхода, сжигал его до того, что Велизарию хотелось броситься в озеро целиком.

Такого удара он не получал давно. И удар этот тем тяжелее, что часть вины – Велизарий знал это – лежит и на нём.

Он воровато обернулся, словно испугавшись, что Троекуров услышит его мысли, и замер, растерянно оглядывая берег. Троекурова не было. Не было и Метелицы с Соловьём, и ковра, на котором они прилетели.

* * *

Метелица сама не поняла, как всё произошло. Кеша брёл по берегу, ничего не замечая вокруг, и, словно не заметив, опустился на ковёр. Они с Соловьем присели рядом.

Надо было что-то сказать, но Метелица не знала что. Она переглянулась с Соловьем; тот сердито дёрнул головой и перекатился на другую сторону ковра. Ему тоже не хотелось ни о чём говорить.

И тут ковёр дёрнулся и стал подниматься. Метелица охнула, схватилась за края, испуганно оглянулась на Велизария. Но прежде чем она успела крикнуть, Соловей дёрнул её за руку и кивнул на Кешу.

Тот сидел, скрестив руки и ноги и сосредоточенно глядя в точку на поверхности ковра. «Он поднимает его! – подумала со страхом Метелица. – Как же он может без Лонгира?!»

Она хотела крикнуть, позвать Велизария, и как бы Соловей ни дергал её за руку, это бы её не остановило. Остановил её неподвижный немигающий взгляд Кеши и вздувшиеся вены у него на шее, по которым было понятно с каким трудом и напряжением даётся ему это волшебство.

Она не могла его сорвать. Только не сейчас, не в этот момент. Если он поднял ковёр, значит, это ему зачем-то нужно.

Метелица перекатилась на середину ковра, поближе к Соловью, и, вцепившись ему в руку, с волнением следила, как ковёр набирает высоту, поднимается над верхушками деревьев, проносится пару вёрст вдоль какой-то речушки и аккуратно приземляется на окраине деревни.

Гадать, что это за деревня, Метелице не пришлось. Остатки обгорелого дома, рядом с которым Кеша опустил ковёр, ещё дымились. Они сошли с ковра все трое, одновременно, и, тяжело дыша, подошли к пепелищу. Метелица попыталась взять Кешу за руку, но он отмотнул головой и перешагнул через чёрные обугленные нижние венцы.

Она дёрнулась пойти за ним, но Соловей удержал. Они стояли и смотрели, как Кеша бродит по пепелищу, опустив голову, время от времени наклоняясь и что-то нашаривая в золе. В какой-то момент он выпрямился, и в его почерневших руках блеснул белый хрустальный лебедь. Кеша протёр его рукавом, всмотрелся, и…

Метелица отвернулась. Она даже не была уверена, что он заплакал. Просто скривились губы, просто поднял руку. Может, что-то попало в глаз, рука потянулась вытереть. Но смотреть на это она не могла, словно на что-то личное, стыдное, интимное.