Ошибка создателя

Дезассамблятор — небольшой рогатый (с излучателями) ящик на четырех роликах. Я убедился, что он работает, и раскочегарил его на полную мощность. Это, кстати, не слишком полезная для здоровья штука. Волосы, во всяком случае, могут вылезти начисто.

Тихо и осторожно я подкатил дезассамблятор к отсеку, где были роботы. Убедился, что они на месте.

И — резко, изо всех сил толкнул его на роботов. Он покатился на своих роликах, — прямо к ним. Они среагировали не сразу, — а поле было максимальное.

Трое повалились с металлическим стуком.

Четвертый успел выскочить из отсека. Он пронесся мимо меня, — я не успел заметить, новый это или старый.

Нового я не боялся. Я боялся Армана.

Вбежав в отсек, я осмотрел отключенных роботов.

Там были два старых и 53-67А.

Мне оставался только один путь к спасению. Я должен был прорваться к люку — или погибнуть от электрического удара собственного робота.

Я выскочил из отсека. В туннеле стоял старый робот.

Преграждал мне дорогу. Я был в ловушке. Стоило мне двинуться вперед, как он делал шаг мне навстречу.

Это был конец. Поняв теперь причину, я должен был умереть.

Я разгадал то, знание чего не прощалось.

Ни одна человеческая душа не ведала, что я здесь.

Я повернулся и пошел обратно в бетонный тупик.

Неторопливо. Спешить мне было некуда.

Глазок дезассамблятора еще светился. Эта штука продолжала работать.

Попробуем.

Я вышел из отсека и зашагал по туннелю прямо к роботу. Он стоял неподвижно. Дойдя до него, я повернулся кругом и кинулся бежать со всех ног. Я был уверен, что он погонится за мной. И только влетев в отсек, я понял: робот разгадал мой элементарный маневр.

Отдышавшись, я повторил все это. С тем же результатом.

Потом я слонялся в туннеле на виду у робота, больше мне ничего не оставалось; ждал, когда он за меня примется.

Видеть его было мне, понятное дело, не слишком приятно. И я сел в бетонной нише так, чтобы выступ стены закрывал робота от меня.

Сидел. Ждал. Думал.

Потом я услышал постукивание. Я знал это характерное постукивание ногой, почти человеческое. Робот нервничал. Отчего?

Это я не мог понять. Что его беспокоило?

Внезапно возник грохот. Стучали ноги. Били по бетону. Робот бежал. Грохот молниеносно приближался. И я уже высунул, было, голову из ниши — посмотреть, что происходит.

Робот успел пробежать мимо на мгновение раньше, чем я высунулся.

Он потерял меня! Его беспокоило, что я надолго исчез!

На максимальной скорости он промчался по туннелю и с ходу влетел в отсек.

А в отсеке был включен дезассамблятор. Робот попал в его поле — и, когда я вбежал в отсек, он уже валялся на бетонной плите.

Я открыл люк и отправился наверх. Все было кончено.

Но легкости я в себе не чувствовал.

Средства, которые использовали Арман и старые роботы, чтобы отстоять себя, — эти средства делают все предельно ясным: подло, противно идеалам… Это выручает — похоже, что тут думать не о чем.

А как же быть с первопричиной обоих конфликтов? Нельзя ли было без них?

С роботами — да, можно было. Проще простого!

Сделать роботов сразу наисовершеннейших — и проблемы не будет. Абсурд? Что ж, вот другой вариант: считать роботов старой модели самыми совершенными и новых не делать. Не улучшать роботов!

Не производить их вовсе!

Вообще ничего нового!

А с людьми? Да, можно избежать! Если сделать так, чтобы все были одинаковыми. Ровненькими. Одного возраста, одинаковой внешности, одних вкусов, взглядов, возможностей. Никто чтоб вперед не забегал. И чтоб никакого движения!

Да, — если остановиться. Не соревноваться. Не совершенствоваться. Скомандовать всему миру: стой! Приказать жизни: замри!

Иначе надо отвечать — нет.

Но еще — я помню еще, что мы чувствовали и вину, и жалость, когда говорили о роботах, которых следовало заменить…

— Отпусти меня, Юрков, я сама уже прекрасно хожу!

Но я хотел внести ее на руках. Я непременно хотел на руках внести ее в свою комнату.

— Ты не понимаешь, Надюха! Это же такой обычай!

— Я должна рассматривать это как официальное предложение?

Мы сами приготовили себе ужин, — некому было о нас позаботиться. И гостей не предвиделось раньше утра — ребята обещали вернуться со своих сессий только назавтра.

Когда же я потянулся к полке, за Свифтом, чтобы почитать его, как обычно, — Надя вздохнула и отвернулась.

— Что случилось? — спросил я.

Она ответила:

— Ты уверен, что тебе хочется читать?

Мне пришлось согласиться с ней.

Так что ж, может быть, на этот раз вы полистаете его сами, читатель?

1972