Ошибка уравнения (СИ)

— Он мёртв, – два чертовых слова, которые дались ей крайне тяжело. Но не тяжелее, чем следующие. — Я пытаюсь вернуть его и Клауса к жизни, чтобы исправить ошибки прошлого. Он говорил, что я была его спасением, – на ней расплылась мечтательная улыбка, когда в носу защипало из-за поступающих слёз. — Я надеюсь, что он был счастлив.

Ей удалось на секунду поднять свой взгляд на нового знакомого, в тот же момент устало опустить голову, сцепив ладони в замок. Никогда она ещё не говорила это вслух, но слова сами вырвались из её уст. Алиса не знает, как на это отреагировал Пятый, и надеется не узнать. Закусив губу, она позволила себе простить пару мокрых дорожек на лице.

Но как бы это не звучало, она правда желала этого.

Всё то время, которое она провела с ним за гранью были испытанием. Особенно первые дни, которые и вовсе казались невыносимыми. Но она желала для него лучшей жизни, а не то, что произошло. Её сердце уже успело пережить множество нападок, только при виде того, как с каждым разом глаза некогда любимого человека теряют свою ясность, всё больше напоминая взгляд потерянного. И она правда мечтает, что он был счастлив в мире вместе с ней. Может это её наивность, может так оно и есть, но язык никогда не мог спросить это у него на прямую.

И Семь вспоминает его улыбку, смех и просто счастливое лицо, когда он только ворвался в поместье их семьи. Хочется верить, что он не лгал ей, когда ассоциировал её со своим ангелом. Но каждое воспоминание о его неприкрытой надежде на новую жизнь не приносит ей желанного успокоения, а лишь больше вбивается в сердце колкими ударами.

“Дура”, – шикнул парень по ту сторону. — “Может я не тот брат из той жизни, но я не могу не благодарить того, кто подарил мне новый глоток, может и обреченной на конец, но жизни. Не смогу винить того, кто мне небезразличен.”

— Можно ли сейчас отправиться в прошлое? – внезапно подняла голову девушка, на что получила в ответ утвердительный кивок. — Тогда мне нужно поговорить с кое-кем.

Она безо всяких слов растворилась в воздухе, но мужчина даже не двинул бровью, наливая себе в кружку новую порцию чая. Пятый молчал, смотрел в её покрытые пеленой слёз глаза и удивлялся. Он никогда не перестанет удивляться глупому упорству Алисы, её желанию всё исправить, её желанию спасти его измученную временем душу. Она никогда не думала сдаваться, или же попросту не могла себе позволить опустить голову. И Пять это прекрасно понимал, когда вновь закатывал ссору с неисправимой сестрой.

Алиса же не могла сказать и слова, хотя секунду назад хотела выпалить ему всё, что у неё сейчас вертится на уме. Мысли испарились, когда она впервые за долгие годы увидела его истинные зеленные глаза, их прежний цвет, ставший для неё слишком родным. Все эти годы, все пять с лишним лет он не оставлял её, хоть любил в любое время завести скандал. Но он был рядом.

Когда на крыше Академии она не могла заснуть, он пытался успокоить её. Они смотрели на звезды, которые со временем стали казаться всё более недосягаемыми, чем раньше. Когда она только начала свою карьеру, пытаясь занять себя музыкой, он не врал ей. Даже если она только начинала записывать первые песни, он всегда указывал на каждый недочет. Не как все обычные друзья, которые скажут лишь обычное “Классно”, означающее на самом деле “Сыровато”.

Когда у Клауса только обнаружили рак, начался уже третий по счету Конец Света для Седьмой. Было слишком тяжело смотреть на улыбающееся лицо твоего лучшего друга детства, когда они оба знали, что осталось слишком мало времени. Она мечтала, чтобы он начал лечиться, начал бороться с этим недугом, но его кудрявая макушка всё время отнекивалась. Клаус — человек, способный развеселить её лишь одной гримасой. Человек, спасший её от мрака этого мира, который обошелся с ним так. Человек, которого остановить не смогла даже скорая смерть. Он не был законопослушным человеком. Кем-кем, но он уж точно не был из послушных. Правила всегда подстраивал под себя, и даже когда его легкие черпали свои последние вдохи, он не пытался хоть что-то изменить.

Чертов год этот ходячий ураган пытался заполнить свои последние дни как только мог. Ходил в парк аттракционов, слетал в Нью-Йорк, еле как смог незаметно прокрасться на крышу высотки. И это только самая малая часть всего. Лиса пыталась сделать всё, чтобы это время он провел не зря. Зная, что завтра он сможет не проснуться, Клаус продолжал смеяться во весь голос, чтобы позже в тишине засыпать в её объятиях. Каждый день без лечения становилось только хуже. Худощавое тело напоминало лишь кости, плотно обтянутые кожей. Ночью он просыпался от сильного кашля, выплёвывая сгустки крови. И если факт его скорой смерти хоть как-то можно было понять, то его веселое настроение никак.

И однажды он уехал куда-то ночью, оставив одну записку.