Ошибка уравнения (СИ)

Даже если мне больно это делать, если от каждого вдоха мне становится только больнее, а рёбра до сих пор болят от сильной хватки Лютера, я продолжаю глубоко дышать. Кажется, что если я прекращу это делать, то умру. Это была лишь самооборона. Я даже не знала, что это Клау. Если бы я знала, то точно не стала бы этого делать. Да и Виолетта ему сейчас помогает. Точно, я не задела важные органы, я же не могла так поступить. Да, точно. Это сделала не я. Это не я, не я. Случайность.

Смотрю на кинжал, от металлического запаха крови сознание туманится, а от понимания того, что это кровь родного мне человека, сердце защемило. Почему-то я не в состоянии хоть немного расслабить руку, которая продолжает с силой сжимать рукоять. Твою мать, я его могла убить!

Я же не стану убивать собственного брата ради побега… Так ведь?

Не знаю зачем, но расхаживаю из стороны в сторону быстрыми шагами, будто сумасшедшая по среди ночной улицы. Холодно. Больно. Страшно.

Нет, нет, нет. Алиса, всё в порядке. Виолетта поможет ему, а ты на свободе, как и хотела. Я же этого хотела? Я не взаперти, могу пойти в любую сторону, и никто мне не запретит. Больше не нужно бояться новых смертей, Клаус уже большой, сможет и без меня. Если бы отец хотел бы меня вернуть, я бы уже давно была бы им застрелена. Так что я свободна. Я же этого и хотела.

Отец не ищет меня, значит я ему… не нужна.

Даже не замечаю, как при этой мысли замираю. Но что в этом таково? Да, не нужна. И что? Мне плевать. Теперь я на свободе, я могу начать жить своей жизнью, обычной жизнью. Даже если без Бэна, Клауса, Фитса.

Это же то, на что я завороженно смотрела в фильмах. Независимость, самостоятельность. Впереди столько всего, что я хотела бы попробовать. Это сейчас мне больно, только сейчас. Я же не всегда буду это чувствовать. Комок между рёбрами, боль в груди, чертовы сомнения. Это пройдёт, я верю. И эти дурацкие слёзы, которые лишь на мгновение согревали лицо, чтобы потом остаться ледяной дорожкой на лице. Это свобода. Так ведь?

***

Лютер остановил Клауса перед входом в его комнату, зная, что сейчас там находятся Алиса и Диего. Он осознавал, что там происходит не из легких разговоров и лесть туда не стоит.

— Туда пока что не нужно, – шепчет брат, пытаясь не шуметь. — У неё с Диего серьезный разговор. Лучше их не трогать.

— Окей, Биг Лютс, – поднимая руки вверх, обратился тот к Первому по прозвищу, которое тот сам же и придумал.

Первый пропустил мимо ушей слова несносного брата, выдумавшего для него очередное прозвище. Ему нужно научиться терпеть Сеанса, если он хочет научиться находится в его обществе. Хоть трепать нервы тот умел лучше, чем разговаривать с мертвецами.

Комментарий к XXI: Лютер

Еще одна арка персонажа перед финалом. Думаю, что после завершения фанфика я позже напишу и про Диего. Прошу прощение за множественное “***”. Увы, не смогла без них.

========== XXII: Конец, который должен быть ==========

Алиса ненавидит сигареты хотя бы за то, что когда-то они убили Клауса. Ненавидит из-за столь сильную привязанность, которую однажды она смогла одолеть. Но сейчас делает затяжку уже третьей по её счету сигареты. Ненавидит так же сильно, как думать о том, что всё может повториться. Пальцы уже болят из-за множественных попыток ими хрустнуть, и даже если это не выходило, она продолжала до боли сжимать их. Семь терпеть не может ожиданий, а также мысль, что она не сможет ничего изменить. Уже нет той, казалось бы, ранее мечтательной жизни начинающей карьеры певицы, нет дома в приличном районе Нью-Йорка, вновь появился страх встретиться с Леонардом. Но когда появилась возможность бросить это ради спасения двух важных для неё человеков — она, не обдумывая, согласилась.

Если даже она всеми силами пыталась отречься от угнетающих мыслей, они сами вновь и вновь появлялись жирным шрифтом у неё перед глазами. Она всегда была слаба перед навязчивыми мыслями, сдержать которых практически невозможно.

Пятый тоже пытался спасти свою семью, тоже пожертвовал своей жизнью, даже намного больше, чем Алиса. Но как бы сильно он не старался, апокалипсис наступал вновь и вновь, как единственный конец его существования. Если Пятый не смог, то сможет ли Грань пройти через это каждый раз, чтобы всё же встретить лучшее из возможного будущего, или же она потеряет надежду? Она не знает и проверять не желает. Ей осталось собрать трясущуюся по швам веру и сделать всё, чтобы Пятый и Клаус смогли ощутить другой финал.

Скоро на неё нахлынет неописуемая паника, присутствие которой словно комом накатывает на неё. Самое главное, что она не может объяснить это. Поперёк горла встал несуществующий комок, в то время как в груди осел груз предстоящего будущего. Она спасёт их. Она обязана, если она Алиса Харгривз. Алиса никогда не была храброй, никогда не была самоотверженной. Скорее всего, ей всегда овладевал страх, которому та всегда повелевалась.