Ошибка Заклинателя (СИ)

Эмма захромала прочь из переулка на оживленный разноцветный базар. Тут продавали рыбу, овощи, мясо, живой скот, а так же стояли прилавки со всякой железной рухлядью, за которыми Эмма заметила похожих на нее светловолосых худощавых людей с неприметными лицами, в синих одеждах. Громкие крики продавцов и зазывал откликались звоном в гудящей голове. Всюду торговались, кричали, теснились люди.

Вокруг Эммы тут же образовалось пустое пространство. Наверное, со стороны она представляла ужасное зрелище — измазанную в крови полуголую девицу. Скорей всего, ее приняли за умалишенную. Эмма осознавала лишь одно — никто не подошел предложить руку помощи. Ее тошнило от этого мира. Еще больше, ее тошнило от себя самой.

Перед глазами стояло скорченное, как пугало, горящее тело грабителя.

Всю жизнь Эмма старалась поступать правильно. Ее ставили в пример в школе, она выделялась в художественном кружке и отлично играла на пианино. После аварии матери, Эмма и вовсе сделала своей целью не беспокоить родителей. Она была их светом в окошке, единственной надеждой.

Какие бы неудачи не постигали за стенами дома, Эмма всегда возвращалась с улыбкой. Бывало сносила унижения во время уборки, бывало ей быть высмеянной, обманутой, незаметной. Зато, она знала, что отец принесет с почты домой стопку наличных, а мама вздохнет с облегчением, что счета и лекарства на месяц будут оплачены. Что, даже прикованная к инвалидному креслу, мама все еще может гордиться успехами дочери в другой стране.

11.3

Умерев во сне в крохотной комнатушке четвертого этажа в съемной квартире, Эмма предала родных. Она не могла забыть об этом, когда жила в тепле и неге под крылом заклинателя. Каждый день, чувство вины понемногу убивало ее изнутри.

Каждый вдох давался с трудом, живот невыносимо болел и пульсировало израненное лицо.

Ей казалось, что ее настигло наказание. Что она заслужила побои и ограбление. Поплатилась за глупость и нерешительность.

В мыслях царила полная мешанина, но Эмма ясно осознавала горькую правду.

Нельзя быть далеко от людей. В тихих местах опасно. Везде опасно. Зачем Эмма ушла из лесного домика?

Цена любопытства оказалась непомерной.

Эмма, прихрамывая, заковыляла обратно к особняку. Кроме него ей никто не поможет. Ее создатель, маг, красавец, предатель.

Инстинкты оказались верными — он с самого начала держал ее только ради возможности насладиться телом.

Эмме было противно, но страх гнал туда, где есть шанс выжить.

Ее приняли за горянку из-за светлых волос. Горцев тут явно не привечают. Кажется Ра ведет войну с северным народом. Тогда почему золовка Адама выглядит именно так? Если в Ра ненавидят чужаков, как ей удалось добиться столь высокого положения?

И зачем Деви понадобилось тело светловолосой куклы? Слишком много вопросов, ни одного ответа.

Подгоняемая болью и страхом Эмма потихоньку вернулась к центру города. Ноги сами привели ее обратно к красным резным воротам в усадьбу заклинателя.

Над дверью висела вывеска, на которой черной краской было выведено имя семьи Йи и красовался золотой пятиконечный лист.

Эмма одной рукой запахнула испачканный кровью ворот, другой несмело постучала.

Ответа не было. Спиной Эмма чувствовала чужие острые взгляды. Молодые девушки с причудливыми прическами и сверкающими заколками в волосах перешептывались, глядя на Эмму. Постепенно собралась целая толпа нарядно одетых красавиц в сопровождении молчаливых слуг. Они крутили зонтики, звенели украшениями и довольно громко перебрасывались фразами:

— Уж ломятся потеряв стыд средь бела дня в одном исподнем.

— Горцы, что с них взять? Грязный народ. Думает золотыми волосами привлечь нашего красавчика.

— Ну да, вся в крови, трогательная девица. И не таких он выставлял, не успевала догореть палочка для благовоний.

— Кто-то знаком с наглой особой? Она разнюхивала о вкусах красавчика?

У Эммы колотилось сердце от ужаса. Злые слова мало волновали ее, но если одной из красавиц придет в голову натравить телохранителей… Эмма все колотила в дверь, не оставляя надежды.

С другой стороны послышался голос:

— Сегодня не принимаем.

— Пош-шалуйстша отшкройтше! — сплюнув мешающую говорить кровь, попросила Эмма.

11.4

Дверь скрипнула, за нею стоял слуга в летах, держащий в руках метелку. За его спиной маячили мужчины более крупного телосложения, с руками на эфесе мечей.

Смерив Эмму взглядом с головы до ног, слуга презрительно скривился и жестом приказал охранникам помешать попрошайке войти. Те угрожающе шагнули вперед.

Эмма сжалась от страха. Ее распухшее измазанное в крови лицо больше не напоминало хозяйку усадьбы.

— Погошите! — воскликнула Эмма. — Мне надо увишится с ним. Это дело ш-шизни и смерт-ши!

У нее не хватало двух верхних зубов и от этого слова мялись во рту, как хлебный мякиш. На глазах выступили слезы от обиды. Эмма понимала, что выглядит жалко и смешно. Она крепилась из последних сил.

— С кем? — вопросительно приподнял бровь привратник.

Эмма открыла и закрыла рот. Вот бы земля разверзлась и поглотила ее, избавив от мучений. Ей неизвестно имя заклинателя!