Ошибки аиста

Полечке уже три годика, они живут вместе почти год. Вначале девочка по ночам кричала, потом плакала, затем стонала, теперь лишь изредка всхлипывала. Они спали вместе – Зоя прислушалась к психологу, говорившей, что этим деткам недостаточно прикосновений. Вначале Поля не давалась даже погладить себя, но потом сама стала тянуться к Зое, льнуть к ней всем тельцем. Им хорошо было вместе, пока Зое не пришлось выйти на работу. В садике место дали на зависть всем, имеющим родных детей, но женщина боялась травмировать еще хрупкую психику ребенка. Она попросила мать присмотреть за дочкой,пока она сдаст годовой отчет. И девочку словно подменили. Из хохотушки она превратилась в угрюмую капризную девчонку. На вопросы Зои, что случилось, она опускала свои черные влажные глаза долу и молчала. Мать только поджимала губы и говорила: «Ты у нее спроси. Да-а-а, наплачешься ты с ней!»

Зоя не спала почти всю ночь, она доделала отчет, днем сдала его и раньше обычного вернулась домой. Еще в коридоре она услышала перебранку. В кухне в одинаковой позе «руки в боки» стояли две женщины – маленькая трехлетняя и старенькая семидесятилетняя. Не заметив Зои, они продолжали:

– Яблоко от яблони недалеко падает. Вся в семейку свою непутевую. – Ты сама дуйная. Тьфу на тебя! – картавила малышка, размазывая по лицу не долетевшие до адресата слюни. – Вот полюбуйся, кого ты пригрела,– увидев Зою, запричитала мать. – Она пейвая, дйазнит меня ябйаком, – испугано залепетала девочка. – Что же нам с тобой делать? – озабочено спросила Зоя Полинку, когда они остались одни. – Только не отдавай меня обйатно, Зоя. Я буду путевая, – жалобно прошептала девочка.

Расстановка

Мы работали с Зоей индивидуально. Я попросила ее представить в воображении родителей девочки. О ее матери было известно только, что она «залетная».

Попала в больницу, когда уже отошли воды, родила малышку – даже взглянуть на нее не захотела. А ночью из роддома роженица сбежала. Зоя увидела в воображении молоденькую девушку и такого же молоденького юношу. Мать смотрела на Зою печальными черными Полиниными глазами, видно было, что положиться ей было не на кого. Зоя сказала ей:

– Я не сужу вас. Вы всегда останетесь для ребенка настоящими родителями. Я уважаю вашу судьбу. У меня есть дочь благодаря вам. Я очень люблю ее и буду заботиться о ней, как умею.

По щекам Зои медленно потекли слезы, она с трудом продолжала:

– Я не лучше вас. Своего ребенка я лишила жизни. А он мог бы жить. Я так сожалею.

Потом я попросила Зою представить Полю и сказать ей, показав на родных родителей:

– Девочка моя, это твои родные мама и папа. Они подарили тебе жизнь. А я буду заботиться о тебе вместо них. Мы всегда будем вместе, пока это тебе будет нужно, малышка.

В конце Зоя представила свою мать и сказала ей:

– Мама, спасибо за жизнь. Теперь я выросла и имею право делать свой выбор. Что бы ты не предпринимала, Полина останется жить в моей семье. В том, что я потеряла своего ребенка, есть и твоя ответственность. Этого ребенка я сохраню и дам ему любовь и защиту.

Женщина еще посидела немного, слегка кивая головой, пока все процессы внутри завершились. Открыв глаза, она улыбнулась:

– Вы знаете, мама согласилась, и мы смогли обняться.

Много лет назад мать настояла, чтобы Зоя сделала аборт от любимого парня. «Студентишка, без рода и племени, а ты красавица, у тебя еще все впереди». Семнадцатилетняя Зоя была послушной дочерью. Она убила и своего ребенка, и свою первую и единственную любовь. Сегодня впереди у нее была только черноокая копия ее детства – трехлетняя хохотушка Полинка.

По словам Свагито Р. Либермайстера, в ходе расстановок может выявиться еще один аспект, связанный с усыновлением, а именно: чувство вины приемных родителей за то, что они лишили ребенка его настоящей семьи. А вина всегда требует наказания и снова круг замыкается.