Ошибочное мнение (ЛП)

— Да, сэр, — Шейн рассеянно нанизал на вилку еще один стручок спаржи, надеясь, что Куини побыстрее подаст десерт, чтобы он пораньше смог уйти.

— Смит-младший, ты собираешься весь вечер кукситься или мы будем наслаждаться ужином? Мы не так уж часто видимся, дорогой, — произнесла его мама.

Ее седеющие светлые волосы были зачесаны в небрежный пучок, открывая очень дорогой жемчужный гарнитур. Она сидела одной рукой сжимая на коленях тканевую салфетку, которая лишь ненадолго появлялась, чтобы вытереть уголки рта, прежде чем снова исчезнуть. Идеально ухоженные пальцы с дорогим маникюром деликатно держали вилку, пока она ела крошечные кусочки курицы по-флорентийски.

— Прошу прощения. Я просто немного устал, мама, вот и все. На этой неделе было много работы в офисе, — Шейн быстро проглотил еще несколько кусочков со своей тарелки.

— Я слышал, что это далеко не все, над чем ты работал, — отец пронизывающе уставился на него через весь красиво засервированный обеденный стол.

Шейн уронил вилку, раздраженно откинувшись на спинку стула. Начинается. Он так и знал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем его отец втянет в разговор Лу. Сплетни в этом городе были хуже, чем любая чертова мыльная опера.

— Не приукрашивай, Большой Папочка. Скромность тебе не идет. Говори начистоту, — воинственно произнес Шейн.

Отец отложил свою вилку, угрожающе склонившись вперед.

— Осторожнее, парень. Ты не будешь умничать в моем собственном доме. Я просто хочу знать, правда ли это. Ты нанял осужденного насильника работать на мою чертову компанию, а затем вдобавок ко всему еще и начал с ним встречаться?

— Я нанял квалифицированного подрядчика, чтобы он работал на мою компанию. Она ведь моя, верно? Я абсолютно уверен, что был там, когда мы подписывали бумаги. Что касается следующей части твоего вопроса, то это не должно касаться вас вообще. Я начал встречаться с мужчиной, который меня заинтересовал и который мне искренне нравится. И кстати, он не насильник. Никогда не знал, что тебя развлекают сплетни, Большой Папочка. В этой семье всегда поддерживали равенство на рабочем месте. Я не собирался отказываться от одного из самых талантливых дизайнеров и трудолюбивых рабочих, с которыми когда-либо сталкивался, только потому, что много лет назад какой-то парень, с которым он встречался, не знал, как противостоять своему отцу и как последний сукин сын выбрал очень херовый выход!

— Шейн, — задохнулась его мать, схватившись за нить жемчуга на своей шее. — Следите за речью за моим столом, молодой человек.

Шейн едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Именно поэтому он не думал, что Лу сможет встретиться с его родителями в ближайшее время. Ллевелин считал, что Шейн достоин познакомиться с его единственной семьей, в то время как самому Шейну было неловко из-за своей. Они все были из Хендерсона, так почему же тогда его родители вели себя, как какие-то претенциозные, напыщенные аристократы из Бел Эйр действительно ставило его в тупик. Лу хватило бы всего одного взгляда на то, как они себя ведут, и он удрал бы сверкая пятками подальше от серьезного приступа дежавю.

— Милый… Мы просто не хотим, чтобы ты пострадал, — тихо произнесла его мать, пытаясь успокоить их обоих.

— Лу никогда бы не навредил мне. Никогда. Он никому в жизни ни разу не причинил вреда.

— Ты этого не знаешь, — рявкнул его отец. — Он в городе всего несколько недель.

— И что? Я знаю его, и верю ему.

— Сынок, клянусь, временами у тебя ума, как у бильярдного шара, — сказал отец, печально качая головой.

Шейн резко поднялся, бросив салфетку на стол. Он терпеть не мог, когда его отец намекал на то, что он не достаточно умен или осведомлен в чем-то. Это сводило его с ума. Он не должен был его слушать, когда тот отговаривал его идти в колледж. Теперь же у него был этот чертов комплекс, который проявлялся всякий раз, когда кто-то называл его глупым, исправлял слово, которое он неправильно использовал или разбирался в чем-нибудь быстрее него, заставляя Шейна чувствовать себя каким-то неотесанным деревенщиной, тупым строителем.

— Шейн, дорогой, не уходи. Садись за стол. Большой Папочка не имел в виду ничего такого.

Отец сидел невозмутимо глядя на него.

— Пусть идет, Мередит. Если все, что он умеет — только сбегать, поджав хвост, тогда пусть продолжает так и дальше. Прикрой свои яйца, натяни на них юбку и катись отсюда. Либо же, если этот человек настолько для тебя важен, усади свою чувствительную задницу на место и защищай его.

Шейн стоял глядя на отца и закипая от бешенства. Тот поднялся, медленно возвышаясь во весь свой рост в шесть и два фута. Несмотря на то, что ему было почти шестьдесят, он все еще был силен и хорошо сложен после долгих лет тяжелой физической работы. Его кожа была потрепана солнцем, и на ней хватало морщин от многолетних выкриков приказов и рявканья на рабочих, но он все еще был красив, и многие дамы их города часто флиртовали с ним.