Ошимское колесо

– Мастер Юсуф только что тебе рассказывал, что они до сих пор живут в виде эха в своих машинах. Копии людей, или по крайней мере были копиями давным-давно… Они наблюдают за нами. Отец думает, что они нас слышали, и пасли и направляли, как коз и овец. Поэтому он отыскал их глаза и вырубил.

– Понадобилась тыща лет, чтобы кто-то это сделал? – я потянулся к чашке, едва её не опрокинув.

– Матеме понадобилось много времени, чтобы найти все глаза Зодчих. – Омар пожал плечами. – И ещё больше времени, чтобы решить, что настало подходящее время сообщить об этом калифу.

– И почему теперь?

– Потому что наши вычисления говорят: возможно, Зодчие закончили пасти́ и направлять… и пришло время резать, – сказал Омар.

– Бога ради, почему? – На самом деле я имел в виду "почему меня?". Занимайтесь этим через сотню лет, и мне будет глубоко плевать.

– Магия ломает мир. Чем больше её используют, тем легче её использовать, и тем шире трещины. Если убить всех нас, то проблема, возможно, уйдёт. – Он смотрел на меня мрачными серьёзными глазами.

– Но если уничтожить Хамаду, это не… ох.

Омар кивнул.

– Всех. Везде. И они могут это сделать.

Послышались шаги на лестнице, к Омару подскочила тёмная фигура и быстро что-то зашептала. Я смотрел, пытаясь сфокусироваться, потом взял чашку и обнаружил, что она пуста.

– Кто твой друг?

Омар поднялся на ноги, я тоже встал, и по тому, насколько прямо он стоял, я понял, насколько сильно я качался.

– Уже уходишь? – Гонки закончились несколько часов назад.

– Отец вызывает нас всех во дворец. Этот твой взрыв всё изменил – может даже превратил теорию в факт. Мы все это видели и чувствовали. Меня сбило с ног. Возможно, отец поделится с нами, как и почему мы остались целы. Надеюсь, у нас есть план, как предотвратить подобное в будущем! – Омар последовал за посланником калифа в сторону лестницы, махнув напоследок рукой. – Как я рад, что ты жив, друг мой.

Я сел, если не сказать "рухнул", обратно на подушки. Хотя Омар никогда не использовал против меня тот факт, что его отец – калиф Либы, в то время как мой – всего лишь кардинал, я всегда держал это в голове. Для того, кто лишь десятый в очереди на трон, даже седьмой сын кажется намного лучше. И всё же, когда зовёт калиф, ты идёшь. Я не мог упрекнуть в этом Омара, но всё равно, он оставил меня, и теперь мне придётся топить свои печали самостоятельно. Да ещё и все эти его разговоры о давно мёртвых Зодчих, которые шныряют в древних машинах и желают нам зла. Каким бы пьяным я ни был, я не мог поверить в эту чушь, но что-то плохое явно происходило.

Я уставился на звёзды через прореху в навесе.

– А сколько вообще времени?

– Час до полуночи.

Я поднял голову и осмотрелся. Это был риторический вопрос. Мне-то казалось, я здесь один.

– Кто это сказал? – Я не мог разглядеть ни одной человеческой фигуры – лишь гору подушек. – Покажись. Не заставляй меня пить в одиночестве!

Из дальнего угла у края крыши, за которым был пятидесятифутовый обрыв до улицы внизу, показалась чёрная фигура. На миг моё сердце ёкнуло – я подумал об Аслауг – но голос был мужским. Показался стройный, но мускулистый человек: высокий, хоть и ниже меня, лицо укрыто тенью, длинные чёрные волосы. Он шёл с преувеличенной осторожностью сильно пьяного человека, держа одной рукой глиняную фляжку, и безвольно плюхнулся на подушки на место Омара.

Лунный свет, падавший через прореху между двумя навесами, показывал лишь зыбкий ломтик этого человека. В серебристом свете вырисовывались жуткий ожог на его левой щеке, простая белая рубашка и рукоять меча. На меня внимательно смотрел блестевший посреди ожога чёрный глаз, а второй скрывался за покровом волос. Он поднял фляжку в мою сторону, а потом отхлебнул из неё.

– Теперь ты пьёшь не один.

– Ну, это отлично. – Я глотнул из своей оловянной чашки. – Ничего хорошего, когда человек пьёт один. Особенно после того, через что я прошёл. – Я расчувствовался, как бывает с нетрезвыми людьми без весёлой музыки и хорошей компании.

– Я очень далеко от дома, – сказал я, неожиданно почувствовав себя очень несчастным и тоскующим по родине.

– Я тоже.

– Красная Марка в тысяче миль к югу отсюда.

– Высокогорье Ренара ещё дальше.

По какой-то причине, известной лишь пьяницам, это меня разозлило.

– У меня были тяжёлые времена.

– Времена вообще нынче тяжёлые.

– Не только нынче. – Я снова выпил. – Знаешь, а я ведь принц. – Не знаю, как это могло вызвать ко мне сочувствие.

– Либа по швам трещит от принцев. Я тоже родился принцем.

– Хотя вряд ли я когда-нибудь стану королём… – Я держался своей линии.

– А-а, – сказал незнакомец. – Мой путь к престолу тоже неясен.

– Мой отец… – Ход мыслей ускользал от меня. – Он никогда меня не любил. Холодный человек.

– У моего тоже такая репутация. Наши разногласия были… острыми. – Он глотнул из фляжки. Свет снова попал на него, и я увидел, что он молод. Даже моложе меня.

Возможно, дело было в облегчении, оттого что я в безопасности и пьян, и меня не преследуют монстры, но отчего-то вся печаль и несправедливость моего положения, которой раньше не находилось времени, полилась из меня.