Ошо: Будда-хулиган, который «никогда не рождался и никогда не умирал»

Так, например, Ошо отказался ходить на уроки поэтики. И сделал это из собственной убежденности в том, что посредством бесчисленных комментариев ученые наловчились губить все прекрасное. Он утверждал, что своей так называемой наукой они умерщвляют любую красоту, делая все вокруг настолько тяжеловесным, что из стихов после их «анализа» напрочь уходит поэтичность.

Ошо видел, что профессора совершенно непоэтичны и, хотя всю жизнь изучали поэзию, решительно ничего в ней не смыслят. Занимаясь методичным препарированием поэзии, они утратили способность чувствовать поэзию в самой жизни. И совершенно очевидно, что преподаватель поэтики, который не восхищается сущим — не смотрит на деревья, не слушает пение птиц, не любуется восходом солнца, — не мог впечатлить студента, влюбленного в красоту жизни.

При этом места, где учился будущий Мистик, славились загадочными, невероятно прекрасными рассветами и закатами. Университет располагался на пригорке в окружении невысоких холмов, и здесь на рассвете и в сумерки по какой-то непонятной и таинственной причине непременно скапливались разноцветные облака. Для Ошо было удивительно, как всей этой красоты умудряется не замечать человек, всю жизнь посвятивший преподаванию поэтики. Бессмысленно рассуждать о красоте, не будучи наполненным ею. Вообще бессмысленно рассуждать о красоте. Невозможно. Ее возможно лишь воспринимать, чувствовать, переживать…

Ошо всегда считал, что любые университеты лишают человека интереса и любви к поэзии, потому что не дают представления о том, какой полной может быть жизнь.

Никто ничего не говорит о красоте жизни, все только и твердят о ее всевозможных «толкованиях». А между тем только сама жизнь таит в себе «проблески просветления».

Вероятно, именно поэтому на лекции Ошо ходил редко и предпочитал все дни напролет просиживать в библиотеке. При этом философскими трудами его интерес не ограничивался. Ему было интересно все. Он с увлечением рылся на всех полках, во всех секциях и непременно находил для себя что-нибудь стоящее. Так, Ошо изучил все самые странные, нетрадиционные священные писания, какие только существовали и существуют в мире и какие сумел найти. Он читал не ради учебы. Штудируя книги, он оставался «просто наблюдателем». Ошо хотел сделать свое будущее провозвестие всеобщим, свободным от любых локальных ограничений. И ему это замечательно удалось.

Получив степень бакалавра, Ошо уехал из Джабалпура. Профессор Рой из Саугарского университета высоко оценил способности Ошо и пригласил его к себе в университет, пообещав полную свободу действий. При встрече он скажет новоиспеченному бакалавру: «Не нужно пугать меня несносностью. Здесь ты сможешь делать все, что захочешь».

Саугарский университет по-своему уникален. По сравнению с вузами Бенареса или Алигарха, где во времена Ошо училось десять-двенадцать тысяч студентов, Саугарский университет был очень невелик. В то время в этом университете была всего тысяча студентов и сотни три преподавателей. Основателем его был доктор Харисингх Гаур, всемирное светило в области права. В основание университета он вложил все свои сбережения, миллионы долларов. Его университет действительно стал одним из лучших. Еще при жизни Гаур успел собрать там самых блистательных преподавателей. Он питал огромную страсть к книгам и передал своему детищу роскошную личную библиотеку, хранящую книги со всех уголков земного шара.

Ошо навсегда запомнил первую лекцию профессора Роя, пригласившего его в университет. Она была посвящена принципу Абсолюта. Речь шла о Брэдли и Шанкаре, которые оба верили в Абсолют — так они именовали Бога.

И естественно, Ошо не был бы Ошо, если бы не начал задавать провокационные вопросы. Но именно эта провокация послужила началом тесной дружбы между мыслящими личностями. Ошо просто спросил ученого: «Ваш Абсолют совершенен?.. Если развитие продолжается, это не Абсолют, потому что он не совершенен… Но если он завершен, исполнен до конца… то у него нет возможности развития и, значит, он мертв». И профессор, защитивший когда-то в Оксфорде докторскую, посвященную философии Брэдли, а вторую докторскую по трудам Шанкары в Бенаресе, попросил у Ошо времени на размышления. И только спустя пять или шесть дней профессор Рой скажет: «Простите, но я не нашел решения… Я не могу утверждать, что Бог несовершенен, но в то же время не могу говорить, что он мертв… вы навсегда завоевали мое уважение».

Ошо питал подлинную любовь и уважение только к нескольким преподавателям, самыми любимыми из которых были уже упомянутый профессор Рой и доктор Саксена.