Ошский погранотряд

Присвоили каждому личный номер – на боевом расчете распределяли на службу по номерам. Меня почему-то стали готовить на старшего пограннаряда. В 1969 году обстановка на российско-китайской границе была напряженной: стычки с китайцами на полуострове Даманский, в августе – на Жаланашколе. На боевом расчете команды сменялись почти каждую неделю: «Стрелять без предупреждения по любому, кто переходит границу!» и вскоре «Не стрелять, пока не откроют по вам огонь!». На заставе дважды в неделю проводились боевые стрельбы. Выполняли второе пограничное упражнение: стрельба лежа, с колена, стоя, на бегу и метание боевых гранат. Настала моя очередь бросать гранату. Капитан: «Вставляй запал, отогни усики, выдерни кольцо, подержи в руке и потом бросай, посмотри, куда упадет, затем сам – на дно окопа». Выдернув кольцо, механически бросаю, а сам – на дно окопа: сработал инстинкт самосохранения. До службы в ПВ в моих руках взорвался шахтерский детонатор. В детстве на отвале нашли связку капсюлей для запала аммонита и старую шахтерскую батарею. Детонатор под пустую банку из-под сгущенки, после взрыва банка летит вверх и свистит. Замыкаю батарею, а взрыва нет. Пошел проверять провода. Подхожу к детонатору – один провод на обрыве. Стал скручивать, перед глазами огонь, в ушах шум, понять не могу, что произошло, сильные боли в ногах, руках, животе. Часть осколков достали, другие в течение 10 лет выковыривал сам на животе и ногах.

Капитан: «Видел, куда упала?». «Видел». В последующем, бросая, смотрел, куда упала граната, затем приседал на дно окопа.

Ночные стрельбы проходили в противогазах, на мушку автомата устанавливали светящие насадки. Усиленная охрана границы. Ходили в составе трех человек, в солдатских касках, подсумки с двумя наступательными гранатами, пулеметом ПКС с двумя коробками лент по 350 патронов каждая. Службу несли круглосуточно: левый фланг, затем 8-часовой сон, центр, затем опять 8-часовой сон, правый фланг (в секрет) и снова сон 8 часов; скрытый пост наблюдения (СНП) 12 часов.

Помню своей первый выход в дозор ночью в центр, 9 километров, с фас-фонарем: проверяли контрольно-следовую полосу.

Я шел первым. Вижу, лежит человек лицом вниз, подбегаю, на ходу снимаю автомат, заряжаю. Что сделал бы дальше, не знаю (часто об этом вспоминаю). Слышу сбоку: «Стой! Пропуск». Сказал пропуск. Оказалось, это наряд, который мы должны сменить, а лежащий – такой же «пшенарь», что и я (перед выходом на охрану границы пограничный наряд кормили пшенной кашей. «Деды» кашу не ели, а молодые пограничники ели с удовольствием, потому и звали их «пшенари»). Ему было приказано лежать и не двигаться, но почему он спрятал руки под себя?

В конце нашего первого выхода в центр сыграли тревогу, задача: перекрыть перевал. Бежим, у меня ПКС с лентами патронов, впереди бархан, еле преодолел его, шаг вперед – песок сыплется, нога отходит назад. На вершину бархана вскарабкался на четвереньках с большим усилием.