Осиная фабрика

— Я не люблю надолго уезжать с острова, Эрик. Извини, но у меня в желудке появляется ужасное чувство, как будто там очень большой узел. Я просто не могу уехать так далеко, придется где-то ночевать или… Я просто не могу. Я хочу видеть тебя, но ты так далеко.

— Я приближаюсь, — его голос снова звучал уверенно.

— Отлично. Как далеко ты сейчас?

— Я не скажу.

— Я же сказал тебе свое счастливое число.

— Я тебя обманул, я не собираюсь тебе говорить, где я.

— Это не…

— Собираюсь положить трубку.

— Ты не хочешь поговорить с папой?

— Пока нет. Я поговорю с ним позже, когда буду намного ближе. Все, ухожу. До свидания.

— До свидания. Ты там… поаккуратней.

— О чем мне волноваться? Все будет в порядке. Что со мной может случиться?

— Просто не делай ничего, что раздражает людей. Ты знаешь…то есть они могут рассердиться. Особенно из-за домашних животных. То есть я не…

— Что? Что? Что там о домашних животных? — крикнул он.

— Ничего! Я просто сказал…

— Ты, дерьмо! — заорал он. — Ты опять обвиняешь меня в поджоге собак! И наверное я засовываю червей и опарышей детям в рот и писаю на них? — взвизгнул он.

— Ну, — осторожно начал я, сгибая и разгибая телефонный провод, — если ты об этом упомянул…

— Ублюдок! Ублюдок! Ты — дерьмо! Я тебя убью! Ты…, — его голос затих, и я опять должен был отодвинуть трубку от уха — он начал бить трубкой автомата по стенам телефонной будки. Звуки громких ударов наложились на спокойные гудки: у него закончились деньги. Я положил трубку на аппарат.

Я посмотрел вверх, но отца по-прежнему не было. Прокравшись по лестнице, я всунул голову между прутьями и посмотрел вниз, но площадка была пуста. Я вздохнул и присел на лестнице. У меня было чувство, что я не очень хорошо смог пообщаться с Эриком по телефону. Я не очень легко общаюсь с людьми и хотя Эрик — мой брат, я не видел его больше двух лет, с тех пор как он сошел с ума.

Я поднялся и пошел на кухню, закрыть входную дверь и забрать мои инструменты. Потом я пошел в ванную. Я решил посмотреть телевизор в моей комнате или послушать радио и пойти рано спать, чтобы подняться сразу после рассвета и поймать осу для Фабрики.

3

Я лежал на кровати, слушал Джона Пила по радио и шум ветра около дома и шуршание моря, накатывающегося на пляж. Под моей кроватью самодельное пиво пахло дрожжами.

Я опять подумал о жертвенных столбах; на этот раз более подробно, представляя каждый по очереди, вспоминая их расположение и компоненты, мысленно видя места, на которые они смотрят своими слепыми глазами, перелистывая картинки, как охранник, меняющий изображения с камер на экране монитора. Я ничего не пропустил, все было в порядке. Мои мертвые часовые, продолжения меня, которые подчинились мне после простой, но окончательной капитуляции смерти, не чувствовали ничего угрожающего мне или острову.

Я открыл глаза и опять включил лампу около кровати. Посмотрел на себя в зеркале над туалетным столиком на другом конце комнаты. Я лежал на покрывале голый, не считая трусов.

Я слишком толстый. Это не очень страшно и не моя вина, но в любом случае я не выгляжу так, как хотелось бы. Кругленький — это я. Сильный и ловкий, но все равно слишком полный. Я хочу выглядеть темным и угрожающим, я должен так выглядеть, я мог бы так выглядеть, если бы со мной не случилось маленькое происшествие. Если вы посмотрите на меня, вы никогда не подумаете, что я убил трех человека. Это не честно.

Я опять выключил свет. Комната была абсолютно темной, даже свет звезд не был виден, пока мои глаза приспосабливались. Может быть, я попрошу радио со светящимся электронным табло, показывающим время, хотя я очень люблю мой старый бронзовый будильник. Однажды я привязал по осе на ударную поверхность каждого колокольчика цвета меди там, где молоточек ударяет их утром.

Я всегда просыпаюсь до сигнала будильника, чтобы увидеть.

Парк змеи

1

Я взял уголек, который был останками осы и положил его в спичечный коробок, обернутый старой фотографией Эрика с отцом. На фото отец держал фотографию своей первой жены, матери Эрика и она была единственная, кто улыбался. Отец таращился в объектив и выглядел грустным. Маленький Эрик смотрел в сторону и ковырялся в носу со скучающим видом.

Утро было холодным и свежим. Я видел дымку над лесами у подножия гор и туман над Северным морем. Я быстро бежал по мокрому песку, где он был тверд, издавая звук самолета и держа бинокль и мешок плотно прижатыми к бокам. Когда я поравнялся с Бункером, я плавно повернул от моря, замедляясь по мере перехода к мягкому белому песку верхнего края пляжа. Пробегая мимо, я проверил мусор, выброшенный на берег волнами, но среди него не было ничего, что выглядело бы интересно, ничего, что стоило бы подобрать, просто старая медуза, пурпурная масса с четырьмя бледными кольцами внутри. Я немного изменил курс, чтобы пролететь над ней, гудя Трррррфффау! и толкнул медузу ногой, взметнув вокруг себя грязный фонтан песка и желе. Пучррт! — раздался звук взрыва. Я повернул опять и направился к Бункеру.