Осиная фабрика

— Неужели? — сказал я, продолжая махать. — Какая жалость. Хорошо, что моего брата здесь нет, а то бы его тут же обвинили, — я улыбнулся, посмотрел на моего отца, потом вернулся к миссис Клэмп, она смотрела на меня сузившимися глазами сквозь пар от ее супа. В куске хлеба, которым я охлаждал бульон, образовалась трещина и он разломился. Я ловко поймал отвалившийся край свободной рукой и положил его на мою тарелку для второго, взял ложку и нерешительно попробовал бульон.

— Хм, — сказала миссис Клэмп.

— Сегодня миссис Клэмп не смогла привезти твои котлеты, — сказал отец, кашлянув на “не”, — вместо них она привезла тебе фарш.

— Профсоюзы, — хмуро пробормотала миссис Клэмп, плюнув в свою тарелку.

Я поставил локоть на стол, оперся щекой о кулак и озадаченно посмотрел на миссис Клэмп. Безрезультатно. Она не смотрела вверх, наконец я мысленно пожал плечами и продолжал пить. Отец опустил ложку, вытер лоб рукавом и попытался вынуть ногтем что-то застрявшее между двух верхних зубов, я полагаю, это был кусочек стружки.

— Вчера около нового дома я увидел небольшой костер, миссис Клэмп. Я его погасил. Я был там, увидел и погасил, — сказал я.

— Не хвастайся, парень, — сказал отец. Миссис Клэмп поджала губы.

— Ну, я же сделал это, — я улыбнулся.

— Миссис Клэмп это не интересно.

— Нет, я бы так не сказала, — заметила миссис Клэмп, кивнув головой с непонятным ударением.

— Видишь? — спросил я, мурлыкая, посмотрел на моего отца и указал головой на миссис Клэмп, которая громко прихлебывала.

Во время второго — тушеного мяса — я сидел тихо, отметив только во время десерта, что заварной крем с ревенем имел необычный вкус, хотя на самом деле просто молоко, из которого был приготовлен крем, явно скисло. Я улыбался, отец рычал и миссис Клэмп прихлебывала десерт, сплевывая кусочки ревеня на салфетку. Сказать по правде, крем был немного не доварен.

2

Ужин сильно меня развеселил, и хотя вторая половина дня была жарче, чем утро, я был энергичней. Над морем не было щелей в облаках, свет просачивался сквозь облачное покрывало, объединяясь с наэлектризованностью воздуха и слабым ветром. Я вышел из дома, энергичной трусцой обежал остров, видел как уехала миссис Клэмп, потом я пошел в том же направлении, я хотел посидеть на верхушке высокой дюны, которая была в нескольких сотнях метров от острова и осмотреть млеющую землю в бинокль.

Как только я остановился, с меня закапал пот, и я почувствовал как начала побаливать голова. Я выпил воду, которую взял с собой, затем наполнил фляжку в ближайшем ручье. Безусловно, отец правильно говорил, что овцы испражнялись в ручьи, но я был уверен — у меня был иммунитет на все, чем я мог бы заразиться от воды из ручьев, я его приобрел за годы строительства плотин. Я выпил больше, чем хотел и вернулся на свой наблюдательный пункт. Вдали на траве лежали неподвижные овцы. Даже чаек не было видно, только мухи летали. Со свалки по-прежнему поднимался дымок, еще одна струйка темно-голубого дыма поднималась в лесопосадках на холмах, дым был на краю вырубки, где рубили деревья для изготовления бумаги на фабрике, которая была на берегу залива. Я попробовал услышать жужжание пил, но не смог.

Я водил биноклем, наблюдая за югом, когда увидел моего отца. Я перевел бинокль, потом рванул его обратно. Отец исчез, появился опять. Он был на тропинке, он направлялся в город. Я посмотрел на место, где был Прыжок и увидел, как отец взбирался по склону дюны, на котором я гонял на велосипеде, я увидел отца, когда он был на гребне Прыжка. Я видел, как он споткнулся незадолго до вершины дюны, но не упал и пошел дальше. Его шляпа исчезла за дальним склоном дюны. Я подумал, что отец шатался как пьяный.

Я опустил бинокль и потер подбородок, который слегка чесался. Очень необычно. Отец не сказал о намерении пойти в город. Мне было интересно, почему он туда идет.

Я сбежал с дюны, перепрыгнул через ручей и быстро пошел к дому. Когда я вошел в заднюю дверь, я почувствовал запах виски. Я подсчитал, как давно мы ужинали и когда уехала миссис Клэмп. Это было около часа, полтора часа назад. Я прошел на кухню, где запах виски был сильнее, на столе лежала пустая бутылка 0,25 литра, а стакан стоял сбоку от нее. Я заглянул в раковину, ожидая найти там второй стакан, но там были только грязные тарелки. Я нахмурился.

Это было непохоже на моего отца: оставить немытую посуду. Я поднял бутылку из-под виски и попытался найти на этикетке отметку, сделанную шариковой ручкой с черным стержнем, но отметки не было. Это могло означать: бутылка была открыта только что. Я покачал головой, вытер лоб полотенцем для посуды. Я снял жилетку и повесил ее на спинку стула.

Я вышел в холл. Как только я посмотрел на лестницу, я увидел телефонную трубку, лежавшую не на, а около аппарата. Я быстро подошел к ней. Поднял. Звук был странный. Я положил трубку на аппарат, подождал несколько секунд, опять поднял и услышал обычные гудки. Я бросил трубку и взбежал по лестнице к кабинету, повернул ручку и налег на нее всем телом. Ручка не шелохнулась.