Осиновая корона (СИ)

И к чему обязательно краснеть при встрече?… Эту глупую привычку Бри завёл лишь в последние месяцы. Иногда Уну так и подмывало съязвить и поинтересоваться — что изменилось, уж не выросли ли у неё рога или драконьи крылья, если он так поражённо таращится?… А иногда ей было искренне всё равно. Весной и в начале лета, как сейчас — почти всегда; в эти дни Дар бывал особенно настойчивым, а кошмары и видения о прошлом Кинбралана набрасывались на неё каждую ночь.

— Бри, — прохладно произнесла Уна и кивнула на плошку. — Сметана для кошки?

— Да… — Бри не поднимал глаз. — Мне показалось, что Маур забежал в эту башню. Это сын Мирми… То есть котёнок. Маур. Простите, миледи.

Жалкое зрелище.

Уна приподняла голову. Были времена, когда её умиляла неуклюжесть кухонного мальчика — однако с тех пор Бриан успел вымахать, раздаться в плечах до ширины маминого шкафа и посвататься к Эльде, дочери конюха. А ещё напрочь позабыть о той дружбе, что когда-то их связывала. Уна даже завидовала этой способности легко забывать; ею же обладала, например, кузина Ирма и её щебечущие подружки…

Завидовала, потому что её этой способностью обделили боги. Или судьба. Уна пока не определилась до конца, верит ли она как в то, так и в другое.

— Понятно. Удачи в поисках.

— Спасибо, миледи… — Бри переминался с ноги на ногу, прижимая плошку к груди. Уна прошла мимо него и уже почти повернула за угол, но вдруг услышала: — Завтра вы уезжаете в Рориглан? Миледи Мора сегодня так сказала.

Сегодня… Будто бы на кухне не судачат об их отъезде с того же дня, как пришло письмо. Уна не верила ему.

— Да, завтра, — не оборачиваясь, сказала она. «Вы должны называть меня Бри, миледи»… К тому, кто сам запретил называть себя полным именем, оборачиваться необязательно. Слуга или нет — для неё это было неважно. И всё-таки… Жизнь есть жизнь, конечно, и Бри сделал свой выбор. Кто знает, к каким… сложностям и сплетням могла бы привести их дружба, продолжившись. — Завтра утром. А что?

— Ничего, — Уна не видела Бри, но по голосу догадалась, что он улыбается. У него была хорошая, простая улыбка — не такая, как у кузины Ирмы, лорда Риарта или других её сверстников из ти'аргской знати. Бри любой мелочи мог улыбаться так, словно услышал новость, которой ждал всю жизнь. — Просто хотел поздравить Вас с маленьким кузеном. Не сочтите за дерзость, миледи.

Всё звучало бы замечательно, если бы Бри не добавил последнюю фразу… Уну передёрнуло.

— Не сочту.

Бри вздохнул. В башнях звуки разносились очень хорошо, поэтому Уна расслышала, что вздох был особенным — вздох человека, который набирается смелости. Она терпеливо ждала.

— Передайте, пожалуйста, мои поздравления и мой привет леди Алисии. Мне кажется, она должна меня помнить.

Разумеется, должна: тётя Алисия даже всех крестьян Делга и Роуви до сих пор помнит по именам, со всеми родственными связями… Что уж говорить о слугах. Уне хотелось развернуться и накричать на Бри (ну, или заклятием впечатать эту сметану ему в рубаху — для пущей зрелищности), чтобы он прекратил унижаться.

Вместо этого она спокойно пообещала, что передаст.

Бри снова вздохнул — и снова страдальчески. Он явно почему-то не хотел уходить… Иногда (довольно редко) мысли других людей становились слишком громкими и просачивались Уне в голову — как если бы кто-то бормотал на ухо знакомым, но приглушённым и сбивчивым голосом. Наверное, это была ещё одна из форм проявления Дара. Самая ненавистная. Уна порадовалась, что не слышит мыслей Бри сейчас.

— Благодарю, миледи. Знаете, мне бы тоже хотелось увидеть маленького Альена.

На этот раз Уна не выдержала и посмотрела на него через плечо.

— Маленького… Альена?

— Ну да, — Бри растерялся. — Я слышал, что так назвали ребёнка леди Алисии… Разве нет?

Слуги знают… И родители, конечно, знают. А вот она — нет.

Что ж, уже привычная ситуация.

Лорд Альен был для Уны главной загадкой Кинбралана — за исключением заковыристой загадки о том, что ей делать с собственной магией… Из странных недомолвок мамы, свирепых выкриков дедушки, из шёпота камней замка и дрожи осиновых веток проглядывала одна большая тайна. Эту тайну тщательно оберегали от посторонних — и от Уны. До какого-то возраста она была уверена, что у неё всего три дяди и что Горо и есть первенец, изначальный наследник дедушки. Лишь неверное воспоминание о зимнем дне из детства подсказывало правду. Ещё были редкие оговорки тёти Алисии — однако после каждой из них она ловко меняла тему и отказывалась отвечать на расспросы Уны… Всё стало иначе, когда Уна выросла и (тем более) когда в ней пробудился Дар.