Осиновый кол прилагается

— Ха, нахапал столько, что нести невмоготу, тащишься как черепаха, — нагнал меня слуга Эгберта.

Я остановилась и повернула голову. Рядом со слугой стоял и мой любезный спаситель.

— Давай поможем, Карт, — обратился он к слуге, а потом повернул своё красивое лицо ко мне, — милый юноша, далеко ли тебе идти?

Он назвал меня милым… Правда юношей, но это детали.

— Туда, — я махнула на избушку Тилли, ощущая, как щёки заливает румянец.

— Нам почти по дороге, — сообщил Эгберт, перехватывая у меня из рук мешок с овощами, который пихнул недовольному Карту, а бидон с молоком понёс сам.

— Господин, я у вас в неоплатном долгу, — попыталась я как-то выразить свою невыразимую признательность.

— Полно, — улыбнулся Эгберт, — скоротаем путь разговором? Скажи, милый юноша, как тебя зовут и чьи это дивные украшения, что ты мне продал.

— Али… Тод, — я чуть было не ударила себя по лбу освободившейся рукой, — меня зовут Тод. А украшения эти моей матери.

Когда я шла продавать украшения, то заранее решила, что скажу насчёт украшений. Поскольку сестёр у меня не было, то логично, что украшения перешли мне.

— А где сейчас твоя матушка? — спросил кареглазый красавец.

— Она в другом мире, — честно ответила я, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы.

— Соболезную, Тод, — отозвался Эгберт. — У меня тоже не осталось ни отца, ни матери, хвала господу, хозяин моего отца был так добр, что воспитал как родного.

— Сам маркиз Виены, — вставил слуга с таким тоном превосходства в голосе будто сам являлся этим маркизом Виены.

— О, да вы — маркиз, моё почтение, — растерялась я.

— Я не маркиз, — оборвал меня Эгберт, — и не унаследую ни титул, ни состояние моего покровителя, у него есть собственные дети.

Я что-то понимающее пробурчала и нить разговора истончилась, но Эгберт решил начать с другого конца:

— Ты был когда-нибудь влюблён, Тод?

Я на секунду опешила. Что сказать? «Ну, в общем-то мне нравился один парень, а теперь, кажется, ты — мой новый объект обожания»?

— Нет, — ответил я. Тоду в отличие от Алины никто не нравился.

— А вот я влюблён, — задумчиво проговорил Эгберт, и я ощутила укол ревности, на которую не имела права, но укол этот был очень болезненный.

— Очень повезло вашей избранницы, — сухо отозвалась я.

— Нет, это мне повезло, — ковырял мне свежую рану Эгберт, — Селеста — самая прекрасная девушка во всей Виене. Чистая и добрая душа.

— Это для неё будет подарок? — Поинтересовалась я о дальнейшей судьбе своих украшений.

— Да, Тод, для неё.

Что ж, пусть хоть так. Странно, но мне было приятно, что на возлюбленной Эгберта будут украшения, которые носила я.

— Только вот её батюшка и он же ваш заботник такого мезальянса не допустит, — напомнил о себе Карт.

При этих словах Эгберт сразу сник. И так захотелось его обнять, утешить.

— Вода камень точит — изрекла я народную мудрость.

— Спасибо за добрые слова, милый юноша, — улыбнулся воспитанник маркиза.

Нет, всё-таки этой Селесте очень повезло. Ну и что, что её отец против, препятствия только распыляют чувства.

— Вот и пришли, — проговорил Эгберт останавливаясь у двери дома Тилли и ставя на землю бидон.

Карт с охоньем опустил на землю мешок с овощами.

— Сердечно благодарю вас, любезные господа, удачи в ваших начинаниях, господин Эгберт, надеюсь у вас всё получится, я никогда не забуду вашей доброты.

Мнда, раньше я так не выражалась. Быстро же на меня подействовал Сторнул!

— Бог даст ещё свидимся, — ответил Эгберт, и они с Картом быстро зашагали в обратном направлении.

Вот ведь! Оказалось, совсем им было не по дороге! Какой же славный господин Эгберт. Как же я хочу снова его увидеть.

— Мастер Тилли, с порога возвестила я о себе учителя, — смотрите, что я принесла!

Грэг не мог поверить своим глазам, сколько всего я получила за свои побрякушки. Ещё и сколько серебряных монет с надменным профилем здешнего самодержца осталось в кошеле. Я рассказала как мне помог Эгберт, воспитанник маркизы Виены.

— Видно он славный парень, — отозвался здравник. — Хорошо, что на свете есть такие отзывчивые люди.

«Он ещё и очень красивый» — хотела добавить я, но благоразумно сдержалась.

На следующий день у нас была два посетителя, которые мягко сказать выбели меня из колеи. Первой была сторнулская девица, славящаяся своей красотой. Каллиста.

— Я вас не приглашаю! — Отозвалась я на стук в дверь.

В дом шагнула черноволосая девушка в нарядном сарафане и синем платке, из-под которого свисали перекинутые вперёд две увесистые косы.

— Мастер Тилли не здоров, — Пояснила я, махнув рукой в сторону комнаты здравника.

— А я к вам, милсдарь Тод, — проворковала девица, как-то подозрительно теребя косу. — Я — Каллиста.

— Да, я о вас премного наслышан.

Только ленивый не судачил о прекрасной Каллисте — «жемчужине Сторнула». Но что ей от меня надо? Может хочет получить любовный приворот? Тогда подсуну ей слабительное, прочищать желудок время от времени тоже полезно.

— Пройдёмте, сударыня, — я повела её в свою комнату.

Каллиста окинула помещение жадным взглядом и по-свойски уселась на кровати.

— Говорят, я самая желанная девушка Сторнула, — пропела гостья, обворожительно сверкнув глазками.