Осиновый кол прилагается

— Не знаю, — сознался священник после долгих раздумий. — Он боится солнечного света, но как именно оно на него подействует не знаю.

Мы открыли дверь в сенное помещение и в нос ударил запах сушёной травы.

— Эгберт сказал, что проткнул монстра вилами, — вспомнила я и стала искать глазами инструмент.

— Вот они! — Опередил меня отец Брауниг и заметно поникшим голосом добавил: — Однако здесь нет следов крови.

Неужели чистоплотные слуги-уборщики уже подсуетились! Я чувствовала досаду. Но должны же остаться хоть какие-то следы.

Я полезла на стог сена в надежде обнаружить кровь чудовища. И была вознаграждена за старание. У стены обнаружились другие вилы. Погнутые с переломленным черенком. И на них была засохшая коричневатая жидкость, а рядом — пучок соломы, окрашенный в багряный цвет.

— Сюда! — подозвала я мужчин, которые при виде моей находки тут же вдохновились.

— Молодец! — В голос похвалили меня Тилли и Брауниг.

— Но ты, возможно права, — нахмурившись сказал священник, — кровь может исчезнуть на солнце. — Сбегай в замок, принеси горшок с крышкой для сена и тряпицу для вил.

Я кивнула и трусцой направилась в жилое здание. Стражники у ворот ни о чём меня не спрашивали только провожали заинтересованными взглядами. Я уже привыкла к этому и не обращала на них внимания.

Так, горшок с крышкой… может пойти на кухню? Нет, прислуга здесь материально ответственная: пошлёт за разрешением к хозяину, так что поищу Эгберта. Хотя сойдёт и камер-лакей. Если никого не найду, тогда придётся идти к его высокомерию, то есть — к его сиятельству Натаниэлю.

Я поднялась вверх по винтовой лестнице, где располагались опочивальни господ. Услышала знакомые голоса, по ним и нашла помещение, где Эгберт стоял с его высокомерием графом Натаниэлем Кристаном. Эх, надо вслух случайно не ляпнуть про высокомерие. Его сиятельство выглядел раздражённым, Эгберт — виновато сконфуженным.

Не решаясь перебить диалог, я остановилась в дверях в ожидании, когда они замолчат или обратят на меня внимание.

Голос наследного сына маркиза:

— Хотя ты мне названный брат и мы росли вместе, но если ты скомпрометировал мою сестру… — аристократ замолчав, зацепившись за меня взглядом.

— Натаниэль, я не.. — перебил его Эгберт и оборвал себя на пол предложении, повернув голову вслед за его сиятельством.

— Что застыл как ледяной паштет, пройди ближе, — махнул мне рукой Натаниэль Кристан.

Я подобающе поклонилась и прошла ближе.

Граф стоял, высоко подняв подбородок и заведя руки за прямую как тростинка спину. В воздухе витал цитрусово-лавандовый аромат с нотками ванили.

— Объясни Эгберту, по какой причине монстр для своих звериных дел отдаёт предпочтение исключительно сенным помещениям. — наследный сын графа смотрел на меня, но обращался явно к Эгберту. — Ворвался в комнату к сестре, утащил её в сенную постройку, искусал, а потом вернул обратно.

Я не знала что ответить. Натаниэль Кристан был кем угодно, но не дураком. А Эгберт, похоже, попал.

— Что вы нашли в сенной постройке? — Не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, спросил граф уже меня.

— На сене остались следы крови, — ответила я.

— Боже, надеюсь от укуса на шее, — поморщился наследный сын маркиза.

— Натаниэль! — возмутился Эгберт.

— Кровь чудовища, — быстро добавила я пока мужчины снова не сцепились словесно или физически. — Ваше сиятельство, отец Брауниг просит горшок и тряпку.

Натаниэль при моих словах на какое-то время потерял интерес к названному брату и всем корпусом повернулся ко мне, заломив бровь.

Я быстро пояснила:

— Горшок нужен с крышкой. Для сена. Чтобы оно на солнце не загорелось. А тряпка нужна для вил. Что бы не расплавились.

Его сиятельство распрямил бровь, но шире приоткрыл глаза. Однако уже через секунду взял себя в руки и вернул лицу нордическое выражение.

— Жозеп! — Крикнул он в пустоту, и камер-лакей выпрыгнул из дверей на зов хозяина как чёртик из табакерки. А ведь я его по дороге не видела.

— Дай ТОДу горшок и тряпку. И поживее, дело, по-видимому не терпит отлагательств.

У Эгберта, кстати, тоже лицо выглядело растеряно удивлённым. Тоже не верил, что кровь может загореться на солнце?

— С крышкой, — пояснила я, удаляясь вслед за камер-лакеем.

Сено и вилы со следами крови предположительно вампира мы донесли в целости. Потом отец Брауниг около часа один, то есть без нас, говорил с маркизом Виены, после чего нам было предоставлено помещение типа продвинутой лаборатории эпохи возрождения. Тут были и колбочки с разноцветными жидкостями, и разные породы камней в ящичках, и весы, и молоточек, и щипчики с мерной ложечкой, и атанор — знаменитая печь алхимиков, и даже микроскоп, который Донсон Брауниг называл «оккиолино». На полке стояли увесистые фолианты в обложках, украшенных драгоценными камнями. Я стала на табурет и рассмотрела несколько экземпляров: один — что-то вроде пособия по алхимии, второй — описание лечебных отваров, третий — описание звёзд и созвездий. Все — рукописные с завитками на первых литерах тематических подразделов и искусными разноцветными иллюстрациями.