Осиновый кол прилагается

– Ха, нахапал столько, что нести невмоготу, тащишься как черепаха, – нагнал меня слуга Эгберта.

Я остановилась и повернула голову. Рядом со слугой стоял и мой любезный спаситель.

– Давай поможем, Карт, – обратился он к слуге, а потом повернул своё красивое лицо ко мне, – милый юноша, далеко ли тебе идти?

Он назвал меня милым… Правда юношей, но это детали.

– Туда, – я махнула на избушку Тилли, ощущая, как щёки заливает румянец.

– Нам почти по дороге, – сообщил Эгберт, перехватывая у меня из рук мешок с овощами, который пихнул недовольному Карту, а бидон с молоком понёс сам.

– Господин, я у вас в неоплатном долгу, – попыталась я как-то выразить свою невыразимую признательность.

– Полно, – улыбнулся Эгберт, – скоротаем путь разговором? Скажи, милый юноша, как тебя зовут и чьи это дивные украшения, что ты мне продал.

– Али.. Тод, – я чуть было не ударила себя по лбу освободившейся рукой, – меня зовут Тод. А украшения эти моей матери.

Когда я шла продавать украшения, то заранее решила, что скажу насчёт украшений. Поскольку сестёр у меня не было, то логично, что украшения перешли мне.

– А где сейчас твоя матушка? – спросил кареглазый красавец.

– Она в другом мире, – честно ответила я, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы.

– Соболезную, Тод, – отозвался Эгберт. – У меня тоже не осталось ни отца, ни матери, хвала господу, хозяин моего отца был так добр, что воспитал как родного.

– Сам маркиз Виены, – вставил слуга с таким тоном превосходства в голосе будто сам являлся этим маркизом Виены.

– О, да вы – маркиз, моё почтение, – растерялась я.

– Я не маркиз, – оборвал меня Эгберт, – и не унаследую ни титул, ни состояние моего покровителя, у него есть собственные дети.

Я что-то понимающее пробурчала и нить разговора истончилась, но Эгберт решил начать с другого конца:

– Ты был когда-нибудь влюблён, Тод?

Я на секунду опешила. Что сказать? «Ну, в общем-то мне нравился один парень, а теперь, кажется, ты – мой новый объект обожания»?

– Нет, – ответил я. Тоду в отличие от Алины никто не нравился.

– А вот я влюблён, – задумчиво проговорил Эгберт, и я ощутила укол ревности, на которую не имела права, но укол этот был очень болезненный.

– Очень повезло вашей избранницы, – сухо отозвалась я.

– Нет, это мне повезло, – ковырял мне свежую рану Эгберт, – Селеста – самая прекрасная девушка во всей Виене. Чистая и добрая душа.

– Это для неё будет подарок? – Поинтересовалась я о дальнейшей судьбе своих украшений.

– Да, Тод, для неё.

Что ж, пусть хоть так. Странно, но мне было приятно, что на возлюбленной Эгберта будут украшения, которые носила я.

– Только вот её батюшка и он же ваш заботник такого мезальянса не допустит, – напомнил о себе Карт.

При этих словах Эгберт сразу сник. И так захотелось его обнять, утешить.

– Вода камень точит – изрекла я народную мудрость.

– Спасибо за добрые слова, милый юноша, – улыбнулся воспитанник маркиза.

Нет, всё-таки этой Селесте очень повезло. Ну и что, что её отец против, препятствия только распыляют чувства.

– Вот и пришли, – проговорил Эгберт останавливаясь у двери дома Тилли и ставя на землю бидон.

Карт с охоньем опустил на землю мешок с овощами.

– Сердечно благодарю вас, любезные господа, удачи в ваших начинаниях, господин Эгберт, надеюсь у вас всё получится, я никогда не забуду вашей доброты.

Мнда, раньше я так не выражалась. Быстро же на меня подействовал Сторнул!

– Бог даст ещё свидимся, – ответил Эгберт, и они с Картом быстро зашагали в обратном направлении.

Вот ведь! Оказалось, совсем им было не по дороге! Какой же славный господин Эгберт. Как же я хочу снова его увидеть.

– Мастер Тилли, с порога возвестила я о себе учителя, – смотрите, что я принесла!

Грэг не мог поверить своим глазам, сколько всего я получила за свои побрякушки. Ещё и сколько серебряных монет с надменным профилем здешнего самодержца осталось в кошеле. Я рассказала как мне помог Эгберт, воспитанник маркизы Виены.

– Видно он славный парень, – отозвался здравник. – Хорошо, что на свете есть такие отзывчивые люди.

«Он ещё и очень красивый» – хотела добавить я, но благоразумно сдержалась.

На следующий день у нас была два посетителя, которые мягко сказать выбели меня из колеи. Первой была сторнулская девица, славящаяся своей красотой. Каллиста.

– Я вас не приглашаю! – Отозвалась я на стук в дверь.

В дом шагнула черноволосая девушка в нарядном сарафане и синем платке, из-под которого свисали перекинутые вперёд две увесистые косы.

– Мастер Тилли не здоров, – Пояснила я, махнув рукой в сторону комнаты здравника.

– А я к вам, милсдарь Тод, – проворковала девица, как-то подозрительно теребя косу. – Я – Каллиста.

– Да, я о вас премного наслышан.

Только ленивый не судачил о прекрасной Каллисте – «жемчужине Сторнула». Но что ей от меня надо? Может хочет получить любовный приворот? Тогда подсуну ей слабительное, прочищать желудок время от времени тоже полезно.

– Пройдёмте, сударыня, – я повела её в свою комнату.

Каллиста окинула помещение жадным взглядом и по-свойски уселась на кровати.