Осип Мандельштам. Сочинения

Если б меня наши враги взяли
И перестали со мной говорить люди,
Если б лишили меня всего в мире:
Права дышать и открывать двери
И утверждать, что бытие будет
И что народ, как судия, судит,-
Если б меня смели держать зверем,
Пищу мою на пол кидать стали б,-
Я не смолчу, не заглушу боли,
Но начерчу то, что чертить волен,
И, раскачав колокол стен голый
И разбудив вражеской тьмы угол,
Я запрягу десять волов в голос
И поведу руку во тьме плугом -
И в глубине сторожевой ночи
Чернорабочей вспыхнут земле очи,
И - в легион братских очей сжатый -
Я упаду тяжестью всей жатвы,
Сжатостью всей рвущейся вдаль клятвы -
И налетит пламенных лет стая,
Прошелестит спелой грозой Ленин,
И на земле, что избежит тленья,
Будет будить разум и жизнь Сталин.

<Первые числа> февраля - начало марта 1937

***

Куда мне деться в этом январе?
Открытый город сумасбродно цепок...
От замкнутых я, что ли, пьян дверей? -
И хочется мычать от всех замков и скрепок.

И переулков лающих чулки,

И улиц перекошенных чуланы -
И прячутся поспешно в уголки
И выбегают из углов угланы...

И в яму, в бородавчатую темь

Скольжу к обледенелой водокачке
И, спотыкаясь, мертвый воздух ем,
И разлетаются грачи в горячке –

А я за ними ахаю, крича

В какой-то мерзлый деревянный короб:
- Читателя! советчика! врача!
На лестнице колючей разговора б!

1 февраля 1937

***

Обороняет сон мою донскую сонь,
И разворачиваются черепах маневры -
Их быстроходная, взволнованная бронь
И любопытные ковры людского говора...

И в бой меня ведут понятные слова -

За оборону жизни, оборону
Страны-земли, где смерть уснет, как днем сова...
Стекло Москвы горит меж ребрами гранеными.

Необоримые кремлевские слова -

В них оборона обороны
И брони боевой - и бровь, и голова
Вместе с глазами полюбовно собраны.

И слушает земля - другие страны - бой,

Из хорового падающий короба:
- Рабу не быть рабом, рабе не быть рабой,-
И хор поет с часами рука об руку.

<18 января> - 11 февраля 1937

***

Как светотени мученик Рембрандт,
Я глубоко ушел в немеющее время,
И резкость моего горящего ребра
Не охраняется ни сторожами теми,
Ни этим воином, что под грозою спят.

Простишь ли ты меня, великолепный брат

И мастер и отец черно-зеленой теми,-
Но око соколиного пера
И жаркие ларцы у полночи в гареме
Смущают не к добру, смущают без добра
Мехами сумрака взволнованное племя.

4 февраля 1937

***