Осип Мандельштам: Жизнь поэта

На этом диком страшном свете
Ты, друг полночных похорон,
В высоком строгом кабинете
Самоубийцы – телефон!

Асфальта черные озера
Изрыты яростью копыт,
И скоро солнце будет: скоро
Безумный петел прокричит.

А там дубовая Валгалла
И старый пиршественный сон;
Судьба велела, ночь решала,
Когда проснулся телефон.

Весь воздух выпили тяжелые портьеры,
На театральной площади темно.
Звонок – и закружились сферы:
Самоубийство решено.

Куда бежать от жизни чумной,
От этой каменной уйти?
Молчи, проклятая шкатулка!
На дне морском цветет: прости!

И только голос, голос—птица
Летит на пиршественный сон.
Ты – избавленье и зарница
Самоубийства – телефон!

(Москва. Июнь 1918[273])

Какие важные для нас обстоятельства «вычитываются» из стихотворения? Первое: по—видимому, речь идет о самоубийстве государственного человека. (На это как будто указывает упоминание о «высоком строгом кабинете» самоубийцы.) Второе: «высокий строгий кабинет» помещался неподалеку от Театральной площади, что позволило Мандельштаму ввести в стихотворение «театральный» образный ряд. Возможно, кабинет самоубийцы находился в гостинице «Метрополь», и это позволяет высказать предположение, что Мандельштам встречался с будущим самоубийцей в «Метрополе», а может быть, даже был его соседом. Третье: нечасто встречающаяся у раннего Мандельштама «подробная» датировка стихотворения («Июнь 1918») наводит на мысль о том, что оно было написано по свежим следам самоубийства, причем поэт это подчеркивал. И еще одно соображение. Почему Мандельштам хотел напечатать свое загадочное и явно «негазетное» стихотворение в «Раннем утре»? Не потому ли, что эта газета каким—то образом откликнулась на самоубийство героя стихотворения, тем самым предлагая читателю пусть невнятную, но подсказку?

Единственным сообщением о самоубийстве государственного чиновника, опубликованным в «Раннем утре» в мае—июне 1918 года, является следующая краткая заметка под заголовком «Самоубийство комиссара», напечатанная в номере от 28 мая: «В доме № 8, по Ермолаевскому переулку, выстрелом из револьвера в висок покончил с собой на своей квартире комиссар по перевозке войск Р. Л. Чиркунов. Мотивы самоубийства не выяснены».

Увы, поиски в московских архивах и в опубликованных источниках никакой информации о Чиркунове не дали. Может быть, он был сослуживцем Мандельштама еще по Центральной комиссии по разгрузке и эвакуации Петрограда? Самоубийство комиссара могло быть как—то связано с грандиозным пожаром на Московско—Казанской железной дороге, бушевавшим 27–28 мая 1918 года. В сумбурном интервью газете «Наше время» следователь глухо намекнул на неких вредителей и саботажников, чьи действия стали причиной пожара.

Суммируя все сказанное, можно попытаться восстановить обстоятельства, сопровождавшие создание стихотворения Мандельштама «Телефон».

Каким—то образом узнав о подробностях (звонок по телефону – отъезд домой – самоубийство) гибели своего соседа по «Метрополю» (?), комиссара по перевозке войск, заговорщика и саботажника (?) Р. Л. Чиркунова, Мандельштам написал стихотворение «Телефон», которое затем передал в газету «Раннее утро», напечатавшую вынужденно (?) краткое сообщение о самоубийстве. Но «Раннее утро» не решилось опубликовать это стихотворение.

Остается добавить, что ближайший сподвижник известного деятеля левоэсеровской партии, чекиста Якова Блюмкина носил фамилию, сходную с фамилией самоубийцы—комиссара – Черкунов.

С Блюмкиным – еще одним своим соседом по «Метрополю» – Мандельштам вступил в серьезный конфликт в начале июля 1918 года. Обстоятельства этого конфликта изложены в мемуарах Георгия Иванова и в показаниях Феликса