Осиротевшее царство

— Этого я тебе не скажу, Маруся, да и молиться за него нечего: он не стоит твоей молитвы, не стоит, — сурово проговорила старая Марина. — Он — знатный, важный барин, но злой и нехороший. Он бросил, совсем забыл о тебе. У него есть другие дочери, тех он любит. Да, да, он злой; сам знатен и богат; живёт в палатах каменных, что дворец, а свою дочь — тебя, Маруся, — заставил жить в лачуге.

— Но за что же отец не любит меня? Что я сделала ему? Ведь он меня не знает, как и я — его.

Крупные слёзы блеснули на красивых глазах Маруси.

— Придёт время, всё, всё узнаешь.

— Бабушка, теперь мне и горько, и больно ждать!.. Лучше бы ты мне ничего не говорила.

— И не сказала бы, если бы ты с вопросами не пристала. Ну да полно говорить об этом!.. Лучше скажи мне про офицера, который так часто повадился к нам ходить.

— Что же про него мне говорить? — вся вспыхнув, ответила Маруся.

— Зачем он повадился ходить? Уж, конечно, не ради меня ходит он к нам, а ты пришлась ему по нраву; влюбился он в тебя.

— Что же… пусть его.

— Сдаётся мне, внучка милая, что и ты его полюбила? — с улыбкой промолвила старая Марина.

— Не скажу, бабушка, что я Леонтия крепко полюбила, но всё-таки он нравится мне, — откровенно призналась Маруся. — Он такой добрый, ласковый и собой пригожий. Нетрудно и полюбить такого молодца.

— Смотри, Маруся, берегись! Если офицер станет говорить, что любит тебя, — не верь его ласковым словам, не поддавайся. Лживы все молодцы — только и норовят, как бы честь девичью сгубить. А с этим Левонтием и ещё осторожнее быть надо: недаром он с Долгоруковым Иваном дружит.

— Так что же?

— А то, что Долгоруковых, как огня, тебе бояться надо; они — наши злодеи. И твой Левонтий с ними заодно, их единомышленник. Не любить тебе бы его надо, а бояться. А если до любви у вас дошло, пусть Левонтий женится на тебе.

— Пара ли я ему, бабушка? Он — офицер, дворянин, а я — сиротинка безродная, — с глубоким вздохом промолвила красавица Маруся.

— Ты по своему роду, может, много выше его. Ну так вот, помни мой сказ! Пойду я теперь, а ты, Маруся, смотри: придёт твой офицер, подальше от него держись, много ему не доверяй.

— Эх, бабушка, плохо же ты меня знаешь! Себя я помню, и честь свою я берегу.

Марина вышла из своей хибарки, Маруся проводила её, а затем, заперев ворота, вернулась в горницу.

Начинало темнеть. Молодая девушка зажгла ночник и села, пригорюнившись, к столу.

Невесёлые, нерадостные мысли бродили у неё в голове. Слова «твой отец и знатный, и богатый» запечатлелись у неё на сердце.

«Отец знатный, богатый; а кто же моя мать? Бабушка про то ничего не говорит. Только и сказала, что моя мать умерла и что звали её Марьей. А кто была она — я не знаю… Надо непременно поразведать, поразузнать. Правда, бабушка обещала сказать, но когда скажет? Легко ли ждать? За отца мне молиться не велела. „Он, — говорит, — злой и немало тебе наделал зла“. Какой же отец учинит зло родной дочери? Нет, думается мне, что все мои наряды идут от отца, да и едим и пьём мы сладко — тоже на отцовы деньги. Ведь бабушке взять негде; наверное, отец нам помогает».

Тут размышления молодой девушки были прерваны тихим стуком в ворота.

Маруся вздрогнула, но всё же решила подойти к воротам и спросила:

— Кто стучит?

— Это — я… я, Маруся…

Девушка узнала знакомый голос и отперла ворота.

— Здравствуй, моя голубка! — весело произнёс Храпунов, входя в сопровождении Маруси в горницу.

— Здравствуй, господин!

— Что это значит, Маруся? Ты называешь меня «господин»?

— А как же мне звать тебя?

— Зови просто Лёвой, Леонтием.

— Не подобает мне так звать тебя. Ведь ты мне — не брат, не родич.

— Я — преданный тебе друг… даже больше: я — твой жених. Хоть и не говорил я ещё с тобой об этом, но уже давно порешил в душе стать твоим женихом!

— Жених? Ты — мой жених? — притворно удивляясь, воскликнула молодая девушка. — Смеёшься ты надо мною, смеёшься! — укоризненно добавила она, а сама чуть не задохнулась от радости при неожиданном предложении Лёвушки.

Она чувствовала, что её сердце готово было выпрыгнуть из груди; вся она всеми помыслами тянулась к Лёвушке, так как искренне полюбила его, но в этот момент на неё всё же оказывали влияние предостерегающие слова бабушки Марины, и она решила проверить искренность любви к ней Храпунова.

Между тем он, услышав её замечание, с недоумением, в котором слышалась и укоризна, воскликнул:

— Я?.. Я смеюсь? Да что ты, Маруся?

— Разумеется, смеёшься. Да разве женишься ты на убогой сиротинке?

— А ты одно скажи, Маруся: хочешь быть моей женою? По нраву ли тебе я? — и Храпунов страстно взглянул на девушку.

Этот взгляд яснее слов сказал Марусе, что её милый действительно искренне любит её. Её глаза вспыхнули, лицо зарделось нежным румянцем, и она, потупившись, смущённо произнесла:

— Что спрашиваешь?

— Ты меня любишь, любишь, Маруся? Ведь так? — весь горя страстью, спросил Лёвушка.

— Люблю… Разве можно не полюбить тебя?

— А если так, то пусть пред Богом и пред людьми ты будешь моей невестой. Где твоя бабушка? Я и ей сейчас скажу об этом!..