Оскал смерти

Внешне наши солдаты, облаченные в однообразную тускло-коричневую полевую униформу, являли собой, должно быть, лишь невзрачную тень той блистательной наполеоновской армии. И тем не менее было вполне естественным, что мысли, наверное, каждого человека, следовавшего по этой дороге, были заняты в те часы маленьким корсиканцем, чьи пылающие честолюбивые амбиции оказались бесславно затушенными снегами и льдами русской зимы. Призраки императорской французской армии, казалось, незримо следовали вместе с нами вдоль обочин дороги, и спины наших солдат наверняка неоднократно поеживались при воспоминаниях о картинках из школьных учебников истории, иллюстрирующих ужасное поражение французской армии в 1812 году.

Размышлял об этом и Кагенек, критически сравнивая продвижение французов с нашими собственными успехами.

— Наполеон не вступал в контакт с врагом, за исключением, конечно, эпизодических стычек с арьергардом русских, — проговорил он, выражая всеобщее настроение, — до тех пор, пока не вышел на линию обороны Москвы у Бородино.

— А как же вы тогда объясните его огромные потери в живой силе по пути к Москве? — живо поинтересовался Якоби, один из офицеров Кагенека.

— Их погубили огромные расстояния, — ответил Кагенек. — Наполеон просто не сумел обеспечить должное снабжение их всем необходимым.

— He забывайте и о болезнях! — очень своевременно вставил я. — Знаете ли вы о том, что, например, во время войны 1870 года от болезней умерло в четыре раза больше людей, чем погибло собственно в ходе самих боев? Так какими же тогда должны были быть, по-вашему, потери Наполеона? В особенности от дизентерии, холеры, тифа в летнее время и сыпного тифа зимой, не говоря уже об обморожениях. Сыпной тиф, если уж на то пошло, оказался вообще главным бичом наполеоновской армии — они имели от него просто-таки ужасающие потери. Да даже сегодня двадцатилетние еще могут проскочить через эту напасть, а сорокалетние или пятидесятилетние, если их не вакцинировать, практически обречены.

— А какова причина сыпного тифа? — еще более обеспокоенно поинтересовался Якоби.

— Вши. Но заболевание могут переносить только инфицированные вши. И, поверьте, нам предстоит сразиться еще и с ними. Иначе они нас просто-напросто погубят.

— А как же прививки?

— Сыворотки на всех не хватит. В лучшем случае мы, возможно, сможем вакцинировать 5 процентов личного состава всей германской армии. А может, имеющегося количества сыворотки хватит как раз на то, чтобы вакцинировать наиболее предрасположенных к заболеванию.

— А ты, Хайнц, вакцинирован? — спросил у меня Кагенек.

— Нет. Но я не думаю, что это будет столь уж необходимо до тех пор, пока я нахожусь в столь чистоплотной и соблюдающей гигиену компании, как наша. В особенности если Больски избавится наконец от привычки то и дело чесаться у себя в шевелюре.

Больски в ответ и бровью не повел — как если бы он не расслышал или не понял моего недвусмысленного намека.

— А какое вообще значение имеют для нас расстояния?! — вместо этого вдруг запальчиво и как-то даже требовательно воскликнул он.

— Чертовски огромное, — проворчал Кагенек. — Такое же, какое они имели для Наполеона.

— Чепуха! — презрительно процедил Больски. — Сейчас двадцатый век, и наш фюрер — Адольф Гитлер, а не Наполеон.

— И что же из этого следует? — спросил Якоби.

— А то, что мы располагаем величайшей армией, во главе которой стоит величайший военный гений всех времен! Расстояния теперь не имеют никакого значения! — принялся заученно вещать Больски, распаляясь до величайших же высот своего ораторского «искусства». — Давайте не забывать: мы — не какие-то там обезличенные дротики, брошенные наудачу в толпу врага, которые могут попасть, а могут и не попасть в свою цель. Мы — разящий меч новой Германии, который вложен в лучшие руки фатерлянда, и, будучи призванными на его защиту, мы готовы крушить и разить наших врагов до их полного уничтожения!

— Хорошо сказал! Нет, действительно хорошо. Просто превосходно! — саркастически зааплодировал Якоби. — Геббельсу следует остерегаться, как бы Больски не занял его место.

— Мой дорогой Больски, — изысканно учтиво проговорил Кагенек, — вы решили все наши проблемы. И, в частности, одну мою маленькую личную проблему. С самого нынешнего утра я намереваюсь нанести визит моей любезной тетушке, живущей тут неподалеку, и вы убедили меня в том, что я должен наконец сделать это прямо сейчас. Благодарю вас! О, благодарю вас!

С этими словами он припустил галопом в направлении стоящей в отдалении рощицы деревьев.

* * *