Оскал смерти

— Я уже организовал несколько фунтов картофеля, — сообщил по секрету Генрих. — Было бы неплохо его пожарить, вот только жаль, не на чем.

— Это решается просто, — заверил его я. — Я выпишу на каждого из вас по две столовых ложки касторового масла. Этого тебе, надеюсь, хватит?

— Касторовое масло! — с неподдельным ужасом воскликнул Генрих. — Но ведь у нас всех будут рези в животе!

— Ничего подобного, — возразил я со знанием дела. — Знаю, что это удивит тебя, но касторовое масло в случае надобности является прекрасной заменой подсолнечному для приготовления пищи. А не говорил я тебе этого раньше потому, что ты давно извел бы все его на свою стряпню. Сегодня сделаем исключение, но только одно. Следующее исключение будет, когда кто-нибудь из вас получит следующий Железный Крест. Просто разогрей масло пару минут на сковороде, а затем смело жарь на нем свою картошку.

Генриха все еще одолевали сомнения.

— Гарантирую, что никаких резей в животе не будет, — улыбнулся я.

* * *

На следующее утро русские предприняли на нас атаку с фланга. Удар был отражен с тяжелыми потерями для противника. Мы немедленно контратаковали и обратили врага в бегство. Отступая, русские снова побросали на оставленных позициях значительное количество оружия, техники и провианта. Мы с трудом форсировали реку, разлившуюся обширным паводком, и по дороге на Торжок заняли одну за одной пять деревень, по которым предварительно хорошенько поработали «штуки» (пикирующие бомбардировщики Junkers Ju-87 «Stuka»). К полудню 24 октября мы были уже всего в двадцати двух километрах от Торжка, расположившись на позициях в районе деревни Можки. По имевшимся у нас сведениям, деревня была сильно защищена противником, воздвигшим на этом рубеже мощную систему оборонительных укреплений.

Прямо на поле около нас приземлился легкий связной самолет Физелер «Шторх» («Аист»), и из него вышел генерал Люфтваффе фон Рихтгофен. Он прибыл специально для того, чтобы обсудить создавшееся положение и способы взаимодействия при личной встрече с генералом Аулебом, оберстом Беккером и другими высшими офицерами нашей дивизии. Наш полк должен был атаковать Можки следующим утром; фон Рихтгофен обещал нам непосредственную поддержку «штуками» с воздуха.

Погода ухудшилась: снова полил дождь, прерываемый время от времени небольшими снежными зарядами. Мы все промокли до нитки, а машины с боеприпасами и провиантом — как всегда в такую погоду — застряли где-то позади и еще не нагнали нас. Не было, конечно, и никаких намеков на обещанное еще две недели назад зимнее обмундирование. На дополнительные запросы Беккера были получены обнадеживающие заверения, общий смысл которых состоял в том, что скоро мы все получим, проблема лишь в незначительной задержке поставок из-за неблагоприятных погодных условий. В дополнение к моим личным переживаниям я еще и приболел — вероятно, просто простудился от переохлаждения.

В 1.45 пополудни 25 октября мы с Генрихом находились в небольшой ложбине всего в трехстах метрах от русских позиций. Воздух над нашей головой время от времени вспарывали вражеские пулеметные очереди, не причинявшие нам, однако, никакого вреда. Вот на горизонте показалась стремительно приближавшаяся к нам группа из четырнадцати «штук». Дойдя в красивом четком строю до вражеских позиций, они — прямо над нашими головами — стали одна за другой проваливаться в свое боевое пикирование. Пикируя практически отвесно, они издавали душераздирающий вой. Мне казалось тогда, что все они избрали своей целью почему-то именно нас с Генрихом… Полностью доверяя мастерству наших летчиков, я все же прижался как можно плотнее к земле. В самый последний момент они, как мне показалось тогда, каким-то чудом немного изменили угол своего смертоносного пикирования, и бомбы упали точно на позиции русских. Вспышки взрывов, грязь, клочья дерна, пулеметы, люди — все это разом взметнулось в воздух. Земля под нами ходила ходуном. Завороженные этим фантасмагорическим зрелищем, мы даже поднялись на ноги. Из русских зениток огонь вели теперь всего одно-два орудия, да и то какими-то единичными выстрелами. Мы ринулись в атаку, и в это же время «штуки» совершили еще один заход — на этот раз на предельно малой высоте, щедро поливая противника огнем своих пушек и пулеметов. Прорвав штурмом вражескую оборону, мы расстреливали в упор всех, кто не сдавался сразу же. К пяти вечера деревня Можки была в наших руках. Через час всем раненым была оказана необходимая помощь, а все погибшие — похоронены. В 7.30 вечера мы получили из штаба дивизии приказ оставить Можки и немедленно вернуться на наши исходные позиции.