Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге

Связь между подразделениями оказалась отвратительной, в совместных действиях экипажей никакой согласованности и координации. «Пантеры» вели себя странным образом, напоминая безмозглое стадо, не понимающее ни стоящих перед ними задач, ни как надо вести себя в бою. Строй сломался, начался полнейший разброд! Это в немецкой-то армии!

Огонь русских нарастал с каждой минутой. Их артиллерия и находившиеся в укрытии танки лупили по нам, норовя поджарить, а мы увязли посреди минного поля. Еще несколько снарядов ударили по броне, но она выдержала. Сейчас мы были уязвимы — двигались вдоль линии фронта, подставив правый борт русским, и каждый из нас в напряжении ожидал, что в любой миг может случиться непоправимое. Впервые за сегодняшний бой стало по-настоящему страшно.

Ланге — водитель опытный, да и «тигр» легок в управлении, но в таких серьезных условиях, да еще под шквальным огнем, дело не столько в навыках экипажа, сколько в его удаче.

— Давай, Карл, в овраг! — закричал я, хотя и так было ясно, что это единственная возможность уйти с линии огня, обогнуть минное поле и противотанковый ров, а затем лбом выехать на позиции русских.

Молодчина Ланге проворно вырулил в овражек, будто дело происходило на тренировочной площадке, а не посреди битвы, где рядом рвались, вздымая землю, снаряды, и я наконец вздохнул с облегчением. Сердце бешено колотилось в груди, но настроение немного улучшилось.

Мы миновали опасный участок и, перемалывая гусеницами кустарник и комья земли, выбрались на равнину. Пока выруливали, обходя минное поле, наша машина отстала от основной группы, и теперь необходимо было догнать ее.

— Приказывают выровнять линию! — раздался в наушниках голос стрелка-радиста Вилли Херманна.

— Ланге, полный газ! — скомандовал я.

С обеих сторон от нас шли новенькие «пантеры». Я присмотрелся к ним внимательнее, ведь на одной из них сейчас находился мой давний друг Отто Рау. Вместе с ним мы проходили курсы повышения квалификации в сорок втором, потом командовали «четверками» и утюжили русские просторы гусеница к гусенице. Но затем наши пути разошлись, я попал после ранения в госпиталь, а Отто ушел дальше с нашей танковой ротой. Я мечтал присоединиться к своим ребятам, однако судьба распорядилась иначе. Мы с Отто переписывались, но чем дальше, тем реже, а в начале сорок третьего он вообще пропал. Пропал, чтобы объявиться тут, на Курской дуге.

И вот мы снова рядом, сражаемся, как прежде, бок о бок.

После долгого перерыва я случайно увидел Отто только вчера. Он сидел на корме одной из прибывших «пантер», сосредоточенно отдавая приказания экипажу. Меня он сперва не заметил, но я помахал ему и окликнул.

Отто взглянул на меня, а узнав, радостно воздел вверх руки:

— Пауль Беккерт, дружище! Неужели ты?!

Он соскочил с танка, подбежал ко мне, и мы обнялись.

— Привет, старина! — широко улыбнулся он, глядя на меня сверху вниз.

Отто был высок ростом и в танковые войска попал поистине чудом, иначе не скажешь. Парень жаждал стать танкистом, однако был чуть выше допустимой нормы и потому в танковые войска не годился. Некий добряк посоветовал ему абсолютно идиотический способ решения возникшей проблемы: за два дня до комиссии вообще не пить воды и усиленно поднимать штангу. Ни один нормальный человек не стал бы заниматься подобной ерундой, но Рау слишком стремился в элиту Вермахта. Он соорудил из лома и двух старых наковален штангу и, изнывая от жажды, поднимал ее в течение двух дней, покуда оставались силы. Удивительно, но от нескольких сантиметров ему действительно удалось на время избавиться. Не знаю, как уж там работает физиология, но, если верить словам Отто, вроде усыхает какая-то жидкость меж позвонками. Добавить к этому чуть подсогнутые в нужный момент колени, и результат достигнут. Врач, когда-то уже проверявший его рост, недоуменно поглядел на новобранца, измерил его еще раз, после чего с приподнятыми от удивления бровями поставил в документах свою закорючку, решив, должно быть, что Отто странным образом начал расти вниз.

— Рад тебя видеть! — ответил я ему. — Каким чертом тебя сюда занесло?

— Причислили к тридцать девятому танковому полку, — пояснил он.

Тридцать девятый полк, сформированный перед началом операции «Цитадель» из пятьдесят первого и пятьдесят второго танковых батальонов, вместе с танковым полком «Великой Германии» входил в состав десятой танковой бригады, которая оперативно подчинялась нашей дивизии.

— Отлично! — я не мог скрыть радости. — Значит, опять вместе?

— Ага! Командую вон ей, — Отто указал пальцем на свою «пантеру».

Я для себя отметил номер его машины — «408», и спросил, уточняя:

— Судя по номеру, ты в четвертой роте пятьдесят первого батальона?

— Точно! — снова расплывшись в улыбке, подтвердил Отто.

— Теперь буду знать, где тебя найти.

Отто хотел еще что-то сказать, но его позвали. Сделав недовольное лицо, он развел руками и извиняющимся тоном произнес:

— Пора, дружище. Увидимся позже.

— Обязательно!

Отто побежал к своему танку, потом обернулся и, сложив ладони рупором, прокричал сквозь шум двигателей: