Оскар и Розовая Дама и другие истории

– Какая гениальная мысль! Удостоверившись, что все великолепные сады прошлого исчезли и существуют лишь в текстах, он решил пропустить один этап: он перескакивает сразу в текст. Почему сад обязательно должен быть реальным? Тем более что его реальная жизнь коротка, а воспоминание о нем сохраняется навсегда. Благодаря Вангу бедняк может иметь участок по своему вкусу. Тому, кто живет в тесном пространстве, Ванг предоставляет гигантское владение. Того, кто страдает от аллергии на пыльцу, Ванг обеспечивает безопасной весной. Старику, который уже не может ходить, Ванг возвращает бесконечные прогулки под кипенью цветущей вишни. Да вдобавок какое снижение цены: никакой земли, не надо покупать растения, каждое творение хранится и украшается надежными и опытными садовниками, которые ничего не стоят! Ванг много читал и учился, так что снобам, презирающим традиционный пейзаж, он может предложить английский парк, французский или итальянский – даже несмотря на то, что, между нами говоря, ничто не может превзойти китайский сад!

В туалет вошел Джин, подаривший мне «Беседы» Конфуция, и чуть ли не с распростертыми объятиями бросился к госпоже Минг.

Мы прекратили болтовню, я дождался Джина и вместе с ним поднялся, чтобы продолжить работу.

В конце встречи, когда мы записывали итоги дня, я все размышлял над рассказом госпожи Минг, который содержал если не признание, то, во всяком случае, объяснение. Как не разглядеть в воображаемых садах метафоры ее галлюцинаторной семьи, семьи, воплощенной лишь в словах? Разве так уж необходимо этим детям быть реальными, чтобы госпожа Минг их любила? Нет. Однако ее нежность по отношению к ним совершенно реальна.

Складывая документы, я спросил мужчину с правильными чертами лица и черными как смоль волосами:

– Вы родственник госпожи Минг?

– Она три года работала у нас, а я занимался подбором персонала.

– Она хороший работник?

– Очень. Однако нам пришлось ее уволить.

– Почему?

– Она раздражала коллег. Я получил несколько жалоб.

– Чем? Своими историями?

– Работницы завидовали.

– Чему завидовали?

– Ее детям.

– Но ведь их не существует!

– Проведя тщательное расследование, я имею множество причин верить, что они существуют и что госпожа Минг говорит правду.

С этими словами Джин поклонился, развернулся и присоединился к своим коллегам, спускающимся по лестнице.

Сбитый с толку, я даже не подумал нагнать его. Тем более что коллеги, не поняв, что речь идет о личном деле, подошли бы, чтобы разобраться в том, что беспокоит французского покупателя.

Я отправился в гимнастический зал, полагая, что бегущая дорожка освободит меня от моих раздумий. Увы, этот марафон привел к обратному: с каждым шагом мысль о госпоже Минг делалась все более неотступной.

Наконец, обессилев, я сел на скамью и набрал номер телефона Джина.

– Алло? Еще раз благодарю вас за книгу Конфуция, которую вы мне подарили. О, я не могу отвязаться от этой истории с госпожой Минг. Вы когда-нибудь видели ее детей?

Тут я как раз услышал детские голоса и возню вокруг моего собеседника.

– Нет, – ответил Джин, – но когда я пришел к ней, то рассмотрел их фотографии, сувениры, полученные от них. Чтобы убедиться, что это не надувательство, я перелистал записочки, которые они отправили своей матери за долгие годы, письма, написанные разными почерками, со штемпелями разных областей Китая. Все вместе в точности соответствует тому, что она рассказывает, материальных доказательств с избытком. Поэтому я предпочел избавиться от нее на фабрике: я не хотел, чтобы работницы узнали, что госпожа Минг вовсе не пошлая врунья, но, напротив, возглавляет дружную и многочисленную запретную семью. После чего я устроил ее в «Гранд-отель».

Оглушенный, я поблагодарил его и, прежде чем пожелать прекрасного вечера, спросил:

– Вы посвятили этой работнице свое время. Раздобыв для нее другую работу, вы проявили редкостную доброту. Это выходит за рамки ваших обязанностей в компании, не так ли?

– Я многим ей обязан.

– Вот оно что?

– Благодаря госпоже Минг у меня теперь есть Фен. Слышите ее?

Какая-то девочка приблизила губы к трубке и тоненьким, как иголочка, голоском пискнула:

– Здравствуйте, господин.

Я не стал продолжать разговор. На мгновение я представил себе эту Фен с чертами Ирэн, мимолетно упрекнув себя в том, что бросил ее с ребенком в животе, хотя и не верил, что он мой.

Я долго стоял под душем, потом побрился, причесался и спустился к госпоже Минг.

Несмотря на то что я был сконфужен, при виде меня лицо ее озарилось. Может, она и не подозревала, что я по-прежнему сомневаюсь в том, что она мне рассказывает…

– У вас счастливый вид, госпожа Минг…

– Почему бы и нет? Мой муж испустил дух, а я еще жива. Какой подарок! Я им наслаждаюсь. Тот, кто знает в чем-то толк, отстает от того, кто любит; тот, кто любит, остается позади того, кто наслаждается.

– Я бы хотел, чтобы вы простили меня за то, что я утверждал, будто мои племянники Флёр и Тьери – это мои дети. Я вас оскорбил.

– Несправедливость стирается, если ее удается забыть.

– И все же. Я зашел слишком далеко.

– Иногда бывает нужно… Иначе можно задохнуться.