Оскар Уайльд и смерть при свечах

— А мне известно, — с напором продолжала мисс Сазерленд. — Вы, Эйдан, доктор Дойл, мистер Уайльд и мистер Шерард имеете право наслаждаться преимуществами высшего образования. Почему? А потому, что вы мужчины. Я же такой возможности лишена. Почему? Из-за того, что я женщина. Какие возмутительные у нас законы! Однако вы ничего не предпринимаете, чтобы изменить порядок вещей — только смеетесь! В стены ваших древних университетов допускают два вида женщин: уборщиц и любовниц. Эйдан, вы прекрасно понимаете, что это позор!

На некоторое время в гостиной воцарилась тишина. Ее нарушил Оскар, взявший книгу, которую мисс Сазерленд прижимала к груди.

— Так чем вы занимаетесь, мисс Сазерленд? — спросил он.

— Ничем! — воскликнула она. — Я ничего не делаю — живу со своими родителями и жду дня, когда выйду замуж, чтобы поселиться здесь и существовать за счет бедного Эйдана. Вы правы, мистер Уайльд, мне не удастся реализовать свои желания. Я мечтаю оставить след в истории. Быть может, ваш друг сэр Джон напишет мой портрет, и я прославлюсь благодаря ему. Так или иначе, но я намерена вступить в ряды бессмертных.

— Вы могли бы, например, попытаться совершить убийство, — небрежно предложил Оскар, листая книгу доктора Белла.

— Перестаньте, Оскар, — укоризненно сказал Конан Дойл, — не стоит шутить на такие темы.

— А я и не шучу, — заявил Оскар. — Если мисс Сазерленд стремится к бессмертию, но обычные пути для нее закрыты, возможно, ей следует подумать об убийстве. В конце концов, кого будут помнить через сто лет? Лорда Розбери?[45] Генри Ирвинга? Сэра Джона Миллеса? Или Джека Потрошителя?

— О, мистер Уайльд, какой вы удивительный человек! — радостно воскликнула Вероника. — Почему вы здесь? Почему в трауре? Расскажите об убийстве, которое вы расследуете. Расскажите всё, пожалуйста.

Фрейзер тщетно пытался протестовать. Конан Дойл беспомощно пробормотал какие-то возражения — без малейшего результата. А я стоял в стороне, потягивая шампанское, и мое сердце переполняло восхищение. Оскар завладел нашим вниманием и рассказал мисс Сазерленд свою историю — точнее, нашу: историю убийства Билли Вуда.

Несмотря на вмешательство детектива и доктора, Оскар не упустил ни одной существенной детали. Когда он завершил свой рассказ, мисс Сазерленд, которая слушала его с напряженным вниманием, спросила:

— Этот юноша, Билли Вуд, он вам нравился, мистер Уайльд? Вы говорили, что он обладал талантом, молодостью и красотой…

— Он был гением, мисс Сазерленд, — перебил ее Оскар. — Красота — один из видов Гения, она выше Гения, ибо не требует понимания. Она великое явление окружающего нас мира, как солнечный свет или весна, или отражение в темных водах серебряной луны. Не вызывает ни малейших сомнений, что красота неоспорима. Она имеет высшее право на власть и делает принцами тех, кто ею обладает.[46] Билли Вуд был принцем.

— Но вам он был близок, мистер Уайльд? — повторила Вероника свой вопрос. — Вы говорите о красоте как об абстрактном понятии, и ваши слова меня озадачивают. Несмотря на ваш торжественный тон, мне не совсем понятно, действительно ли вы любили этого юношу.

— В наше вульгарное время, мисс Сазерленд, — с улыбкой ответил Оскар, — неразумно открывать свое сердце миру. Мы все вынуждены носить маски, не так ли?

Эйдан резко изменил характер разговора.

— Так или иначе, — сказал он, собирая опустевшие бокалы на поднос, — Оскар решил пропустить мимо ушей наши советы. Он хочет продолжать расследование и полон решимости довести дело до конца, с нашей помощью или без нее.

— Я должен, — ответил Оскар. — И не только ради несчастного Билли. Не следует забывать, пока убийца на свободе, он — или она — может совершить новые преступления.

Глава 12 16 октября — 5 ноября 1889 года

— Вы действительно верите, что убийца может снова нанести удар? — спросил я моего друга, когда в тот же день мы с ним шли по набережной Челси в сторону его дома на Тайт-стрит.

— Да, это возможно, — ответил Оскар. — Более того, весьма вероятно. Редкие явления жизни остаются уникальными. Для большинства из нас — что бы мы ни делали — одного раза недостаточно. Поэт не пишет идеальный сонет, чтобы потом уйти на покой. Пьяница никогда не удовлетворится единственным стаканчиком вина. Однажды вкусив запретный плод, грешник неизбежно стремится к новым грехам.

— Но если убийца такой человек, как О’Доннел…

— Убийца совсем не похож на О’Доннела, Роберт, — перебил меня Оскар. — Если бы я обнаружил Билли избитым до смерти в одном из переулков Бродстэрса, то мог бы поверить, что это сделал жестокий пьяница О’Доннел или кто-то вроде него. Но убийство Билли совершено не под влиянием момента и не могло быть случайным проявлением одурманенного сознания. Преступление, с которым мы с вами столкнулись, тщательно продумано и осуществлено. Я нашел Билли в комнате на верхнем этаже, в окружении свечей, он лежал на спине со сложенными на груди руками, как на катафалке… В смерти несчастного Билли было нечто формальное или даже ритуальное.