Оскар Уайльд, или Правда масок

«Мы поехали в гости к лорду Альфреду Дугласу, — писал он, — с которым никто из нас до этого не был знаком. Он занимал небольшую квартирку, расположенную в полуподвальном помещении в доме на Сент-Аннс-корт; он сам открыл нам и повел себя очень вежливо и дружелюбно. Он пригласил нас пройти в свой небольшой рабочий кабинет, уставленный книгами и какими-то невзрачными безделушками, связанными с воспоминаниями юности. Ему было семьдесят два года, но выглядел он гораздо моложе, был строен, элегантен, с улыбающимися восхитительными глазами. Но он совершенно не слушал то, о чем ему говорили, и вообще не принимал в беседе никакого участия (…) Он много рассказывал нам об Уайльде, а после бокала хереса заявил, что, несмотря на то, что дело Уайльда сломало ему жизнь, он ни о чем не жалеет; что он только и делал, что ждал его возвращения из тюрьмы, а потом поселил его у себя на вилле в Сорренто, где они жили вместе, пока его семья не приказала ему расстаться с Уайльдом под угрозой лишения ренты. Поскольку он не мог оставить Оскара совсем без денег, то написал матери и попросил ее переслать ему двести фунтов. После этого любовники расстались навсегда. Он не скрывал того, что был содержанкой Уайльда, и показал нам репродукцию одного своего портрета, написанного в ту пору. Это был самый настоящий Дориан Грей — молодой человек почти невероятной красоты. Он добавил, что Росс, равно как и Харрис, вели себя как последние негодяи, и что сам он получил полгода дисциплинарного батальона за оскорбление, нанесенное Уинстону Черчиллю. Он был очень жалок, этот бедняга, у которого не осталось друзей, только жена, с которой он вообще не виделся, несмотря на то, что она тоже снимала квартиру в Брайтоне»[631].

В июле следующего года Чипе пригласил его на обед и нашел постаревшим, но по-прежнему веселым и живым. Теперь он хвастался своими отношениями с Уайльдом и, когда начинал говорить, весь загорался страстью.

В январе 1945 года Бози, совсем больного, подобрали друзья; к тому времени он уже напоминал «старую французскую герцогиню», по свидетельству Чипса, которому довелось еще раз выслушать его воспоминания о прошлой жизни. Альфред Дуглас умер 20 марта 1945 года: «Тот факт, что он был великим поэтом, неоспорим, — писал Чипе, — но из-за любовной связи с Уайльдом его гению не суждено было раскрыться в полной мере. Даже сейчас, спустя пятьдесят лет, его имя навсегда связано с именем Оскара Уайльда»[632]. Несомненно, лорд Дуглас был поэтом, если судить по стихотворению, которое он написал на смерть Уайльда и которое, безусловно, дает ему право на толику снисхождения; стихотворение называется «Мертвый поэт»:

I dreamed of him last night, I saw his face
All radiant and unshadowed of distress,
And as of old, in music measureless.
1 heard his golden voice and marked his trace
Under the common thing the hidden grace,
And confine wonder out of emptiness,
Till mean things put on beauty like a dress
And all the world was an enchanted place.

And then methought outside a fast locked gate

I mourned the loss of unrecorded words,
Forgotten tales and mysteries half said
Wonders that might have been articulate,
And voiceless thoughts like murdered singing birds
And so I woke and knew that he was dead.

Той ночью я его узрел

С челом, омытым от волнений,
От горестей и сожалений,
А голос золотом звенел.

Как в дни былые, он умел

Простое сделать откровеньем,
Облечь красой уродство тени
И волшебством — земной удел.

Вдруг лязгнул на дверях засов,

И грудь стеснило сожаленье.
И боль невымолвленных слов,

Забытых сказок тихий стон

Меня повергли на колени.
Увы, я понял: умер он[633][634].