Осколки

Дверь раскрылась шире, впуская в помещение тощую Аврору. Спускаясь, она прихрамывала на левую ногу – следствие юношеской травмы.

Поговаривали, ее жених тайно обвенчался с другой, и Аврора от горя бросилась с обрыва в холодные объятия Утопленницы – коварной реки в нескольких лиге к востоку от Кошачьей Бухты. Невесту-неудачницу нашли на берегу чуть ниже по течению, даже река не приняла ее любви и невинности. Аврора распорола ногу об острые прибрежные камни и потеряла много крови, замковый целитель потратил немало зелий и магии, чтобы вернуть ее к жизнь. Она выжила, но утратила разум, и с тех пор слонялась по гулким коридорам Клыка безвольной шепчущей тенью. Сверр любил сестру и по-своему о ней заботился, Матильда же жалела несчастную женщину, лишенную ума и цели. Она считала, лучше уж погибнуть, чем влачить столь жалкое существование.

– Тильда, вот ты где! – Аврора, наконец, одолела лестницу и уселась на стул прямо напротив кресла Матильды. Склонила голову набок и скривилась презрительно. – Прячешься?

– Разве тебе не пора быть в постели, сестрица? – устало поинтересовалась Матильда, понимая, что так просто не избавится от назойливой золовки. – Рассвет уж скоро.

– Думала, я оставлю тебя, когда происходит такое?! – возмутилась блаженная. – Сверр стыд потерял, если снова притащил эту! – Она воздела указательный палец и покачала головой, выражая крайнюю степень неодобрения.

В груди у Матильды кольнуло. Пламя свечи качнулось, затрещал фитиль свечи.

– Кого? – стараясь сохранить спокойствие, уточнила некромантка.

– Знамо кого – ее! Попомни мои слова, смерть идет за этой женщиной, тянется шлейфом. Она принесет беду в этот дом, вот увидишь. Нельзя позволить ей говорить с Бертой, дитя и так настрадалось…

– О чем ты?! – вспылила Матильда, прерывая словесные реки ведуньи. – Сверр никого не приводил, его вообще нет в замке. Забыла? Он отправился с поручением короля в Капитул.

– Как же не приводил? – искренне удивилась Аврора. – А кто же тогда сидит в спальне Берты? Она это! И северная шлюшка с ней, услужливая такая, помнишь? Все глазки опускала и ресницами хлопала. А еще этот, со шрамом… – Она вдохнула глубоко и подалась вперед, резко приближая свое лицо к лицу Матильды. – Я его боюсь! – шепотом призналась буквально ей в губы. От Авроры воняло луком и прокисшим вином, и Матильда брезгливо отпрянула.

А потом до нее дошел смысл сказанного.

Вскочив, Матильда бросилась наверх. Двадцать две ступени, узкий коридор, продуваемая ветром галерея, снова коридор. Замок-лабиринт, который хранит больше секретов, чем человек способен разгадать за земную жизнь. Достигнув комнаты дочери, Матильда распахнула дверь. На ладони ее расцвело смертельное проклятие, грудь жгло от злости.

Берта была одна. Она сидела на полу у черной пасти погасшего камина, аккуратно сложив ладони лодочкой на широкой юбке. Появление Матильды она восприняла спокойно. Повернула голову и улыбнулась.

– Где она?! – прошипела некромантка, врываясь в спальню дочери и осматриваясь. Массивная кровать с тяжелым балдахином, туалетный столик, ширма, а за ней – шкаф с полуоткрытой дверцей. И ни следа непрошеных гостей. Авроре почудилось, нужно было догадаться. Порой Матильде казалось, она тоже сходит с ума…

– Еще рано, – кротко ответила Берта, вновь отворачиваясь к камину. Темная бездна смотрела на нее через массивную зубастую решетку.

– Рано для чего?

Матильда была близка к истерике.

– Для него, – сказала Берта. И неохотно пояснила: – Огненный дух ждет ее. Он слишком долго ее ждал, чтобы сейчас так просто отпустить. Нить тянется по лабиринту, белая леди идет на свет. Как мотылек… Помнишь, как летом многие сгорели в огне настенных факелов? – Дочь блаженно улыбнулась каким-то своим мыслям. – Она тоже сгорит! Но перед этим придет в этот дом. Ты будешь злиться, отец тоже, но никто не прогонит ее. Но не беспокойся, матушка, она уйдет сама. Ей не нравится здесь бывать.

– Она не вернется, – прошептала Матильда со злостью, убеждая скорее себя, чем дочь. Ногти до боли впились в ладони. – Она никогда не вернется.

– Тени всполошились, и никто не хочет говорить со мной, – пожаловалась Берта, резко меняя тему. Болезнь все же взяла ее, несмотря на ритуалы и жертвенную кровь, пролитую на алтарь. Духи остались глухи к мольбам Матильды. – Они считают меня бесполезной…

– Ты не бесполезна, – Матильда покачала головой, приблизилась к дочери и ласково провела ладонью по густым спутанным волосам. – Ты – Морелл, леди и наследница Кэтленда. Ты получишь все после смерти отца и будешь править севером. Всегда помни об этом.

– Я умру раньше отца, – грустно возразила Берта, и Матильда ощутила холод в районе лопаток – до того уверенно дочь произнесла это.

– Кто тебе это сказал?! – вскинулась она, прогоняя страх, смешавшийся с темнотой и цепляющийся за подол платья. Матильда знала: страх – самый страшный враг, потому что убивает тебя изнутри. – Эта полоумная? Аврора?

– Я видела пламя. Огонь, пожирающий все на своем пути. Ты знала, что тени боятся огня?